Степан Шевырев - Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Вакационные дни профессора С. Шевырева в 1847 году

В трех верстах от Лавры по дороге в Александров, немного в сторону, лежит Вифания. Память митрополита Платона здесь всегда жива. Почти не умолкают панихиды над его гробом. Два храма возвышаются один над другим: внизу во имя Господа, воскресившего Лазаря, вверху во имя Господа Преобразившегося. Храмоздатель сам в одном из слов своих так выразил таинственное соотношение этих двух храмов. «Храм сей посвящен святейшему имени Преобразившегося Господа, а сущий под ним храм посвящен Тому же Господу, воскресившему Лазаря из мертвых. Один храм к другому имеет близкое отношение. Ибо между Воскресением и Преображением есть союз таинственный. Не говорю я о Воскресении и Преображении Христовом, но о воскресении и преображении нашем. Ибо Христос и воскрес для нашего воскресения, и преобразился для преображения нашего…

Выходя из нижнего сего храма, восходим на сей верхний. Так, выходя из гроба воскресением, восходим мы в храм славы, преобразуясь из тления в нетление. Не можно удостоиться преображения, доколе не удостоимся воскресения».

Основная мысль этого двоякого храма, как мысль, внушенная верой, принадлежат всем векам. Но на форме ее исполнения лежит печать ХVIII столетия, которое любило блеск фантазии и игру эффектов. Предстоятели Церкви считали у нас за нелишнее снисходить этой слабости. Отсюда объясняю этот искусственный Фавор, изображающий самую гору с ее потоками. В верхнем храме два предмета особенно замечательны: комнатная икона Людовика XVI, та, перед которой, может быть, он изливал душу свою незадолго до смерти, она стоит на самом престоле; снятие со Креста – образ новой итальянской живописи, привлекающий давно молитвы богомольцев и славный чудотворениями. Церковь соединяет у нас все во имя высшей истины и первая подает пример против всего исключительного. В нижнем этаже, в стороне, близ могилы храмоздателя, хранится тот деревянный гроб, в котором пребывали нет ленные останки преподобного Сергия. Простота его, окруженная великолепием прошлого века, и здесь напоминает ту духовную силу, без которой не блистала бы и Вифания.

Дом митрополита Платона напомнил мне видом Фернейский замок Вольтера. Сближение покажется странным, но оно касается одной внешности: есть у каждого века свое особенное в наружном быту, в украшениях, в приемах. И там и здесь вы находите портрет императрицы Екатерины: в Фернее вышит шелком и подарен самой государыней, здесь – вырезанный из бумаги весьма искусно и подаренный Потемкиным. Там картины, относящиеся к жизни Вольтера, здесь также – к жизни хозяина. Но тут противоположность. Вольтер, как будто язычник, находит убежище у Аполлона, которому подносит свою «Генриаду». Платон в тяжкую минуту жизни утешен Ангелом, подносящим ему сердце с надписью: «Горé сердца!»

Преосвященный любил природу. Прекрасные виды на окрестность, оживленные прудами, окружают его домик. Вместо ландшафтов служат зеркала. Зеркало в шкафе отражает вид на Лавру. В опочивальне его также зеркальный потолок. Много любопытных воспоминаний хранится о частной жизни покойного. В летней спальне вы найдете его соломенную шляпу. На картине изображен его повар, у которого вытаскивают занозу из ноги. На другой портреты его певчих, которые духовными концертами услаждали его в минуты грусти; тут же и турок, воспитанный им и обращенный в православие. В алтаре домовой церкви хранится стул с китайскими изображениями.

Домовая церковь при покоях – во имя Сошествия Святого Духа. В ней только две иконы, и то малые. Смысл Ветхого и Нового Завета изображен словами: «Закон Моисеем дан бысть, благодать же и истина Иисусом Христом». Здесь митрополит при служении исправлял должность причетника.

Выходя из этих покоев с живым воспоминанием о личности усопшего хозяина, вы невольно остановитесь мыслью на надписи главного крыльца: «Да благо словит Господь вход и исход твой отныне и до века», как будто бы преосвященный простирал и теперь свое благословение на всех посещающих его скромное убежище. Но после этой молитвы, прочтете сбоку и русскую благоразумную пословицу: «Не выноси сору из дому».

Уезжая из Вифании, я взглянул на новый дом семинарии – это великолепные чертоги.

По той же дороге, которая ведет в Вифанию, влево, вы посетите пустынное уединение Гефсимании, вновь учрежденное преосвященнейшим архимандритом Лавры. Высокие и густые лесные сени окружают его. И в нем, как в Вифании, пускай сам хозяин и учредитель объяснит нам мысль учреждения своими же словами: