Святослав Коровин - Ветки. История Петербурга в 69 станциях

Я сел в соседнее кресло. Не помню почему, но мы разговорились.

– Да, анархия всё-таки возможна, – басил он.

– Ну, тут нужно повышать самосознания человека, ведь анархия, по сути, не вседозволенность, а…

– Ты Бакунина или Крапоткина читал?

В таком ключе мы проговорили где-то час. Человек периодически перебивал, негодовал, допил моё пиво и вдруг улыбнулся. Увидев эту улыбку, я понял, что передо мной сидит Миша Горшенёв из группы «Король и Шут». Без сценического костюма и грима его сложно узнать – уж очень сильно раскручен его сценический образ анархиста в кожаном плаще.

Я узнал его, но не подал виду. За годы журналистской практики мне приходилось общаться с большим количеством музыкантов совершенно разной степени популярности, и у меня нет пиетета к «звёздам». Но меня всё-таки сильно поразило, что я, человек некогда учившийся играть на гитаре на песнях «Короля и Шута», сразу не узнал их вокалиста.

Со мной в тот вечер была девушка, и когда мы пошли в сторону её дома, она звонила каким-то знакомым: «ты даже не представляешь, я бухала с Горшком!». Вот так вот… Вот и всё содержание часовой беседы в тесной каморке на репетиционной базе.

Как-то мой коллега, живший на «Лесной», рассказывал, что встретил там «человека очень похожего на Горшенёва». И я точно уверен, что встретил он именно Горшка. Повторюсь, без грима, концертной причёски и знаменитого плаща узнать его практически невозможно. Да и представить сложно, чтоб человек, книги о котором будут выходить в сериях типа «Легенды нашего рока», может ходить в спортивном костюме до ближайшего ларька за алкоголем.

Сейчас я очень жалею, что во время той беседы с Мишей я не сразу его идентифицировал и не включил диктофон – беседа была действительно интересной.

Михаил Горшенёв умер чуть больше, чем через год после нашей встречи. Я не ходил на прощание с ним во Дворец Спорта «Юбилейный». Просто мне не захотелось терять из памяти того Мишу, что я увидел в тот осенний вечер – уставшего, с зачёсанными назад седыми волосами и неповторимой улыбкой.

Как было сказано выше, на той самой репетиционной точке создавали свои произведения не только музыканты «Короля и Шута», но и группа «Декабрь». Их вокалиста я знаю уже более десяти лет – он был одним из первых, кто дал интервью для пилотного выпуска моей рубрики в одном питерском журнале. Миха Семёнов вообще человек общительный и приветливый. Но он был не первым, с кем из «декабристов» свела меня судьба. Первым был их барабанщик Олег – с ним я познакомился, когда работал в рок-магазине на Лиговском проспекте.

Олег Бондаренко не только репетировал на «Лесной», он жил в районе этой станции. Когда мы только с ним познакомились, я был молод, а он здоров – за последующее за нашим знакомством десятилетие его съели наркотики. Из улыбчивого крепыша он превратился в суетливого сутулящегося человека. Из-за своей зависимости ему пришлось покинуть «Декабрь» – его место занял розовощёкий юнец Стёпа.

Я помню последнюю встречу с Бондарем – так называли его приятели. На «Лесной» у продуктового магазина. Олег уже не играл в группе, а с неба лилась вода – серый тусклый вечер и тусклый взгляд разочарованного во всём музыканта…

Мы говорили с Олегом, стоя под аркой. С двух сторон стена дождя. Огонёк сигареты и медленный разговор.

– Да, я всё понимаю, я подвёл группу. Сейчас надо брать себя в руки и найти себе применение как музыканта.

За день до смерти на своей странице в социальной сети он написал, что прошёл курс реабилитации, что готов к новым свершениям… Он стал первым из музыкантов, репетировавших на той репетиционной точке, кто умер… Вторым стал Горшенёв. Третьим – гитарист группы «Пилот» Виктор Бастраков…

Для меня эта станция считается уже дальней. От ареала моего обитания она отделена железнодорожными путями, тянущимися по огромной насыпи. Под насыпью есть проезды для транспорта и проходы для пешеходов.

От «Лесной» до «Выборгской» недолго идти пешком, но дорога эта ничем не примечательна: унылые дворы, промышленные постройки. Летом пыль, зимой снег, перемешанный с грязью.

Из здания надземного вестибюля «Выборгской» можно попасть в самый длинный в Санкт-Петербурге подземный переход. Изгибаясь наподобие латинской «S», он связывает два района Питера – Выборгский и Калининский. Переход тянется под широченным проспектом, ныряет под железнодорожные пути и заканчивается на Чугунной улице. На Чугунной совершенно нечего делать. Разве что летом, глотая дорожную пыль, любоваться промышленными зданиями и ржавыми вагонами-цистернами, не бог весть откуда и зачем приехавшими сюда.