Анна Черевкова - Воспоминания о Японии

Рядом с храмом, на обширной площадке, усыпанной мелкими камешками и песком, среди зелени развесистых деревьев, приютилось несколько чистеньких домиков, с целым полчищем веселых прислужниц, предлагающих зайти и освежиться чаем или прохладительными напитками. Вокруг храма раскинулась прелестная роща, наполненная гигантскими камфарными деревьями, криптомериями, японскими соснами и камелиями, насчитывающими не одну сотню лет. Как чудно хорошо в этой священной роще, полной глубокой тишины и покоя, составляющего столь резкий контраст с кипучей людской жизнью, оставшейся там, внизу, у подножия холма.

Порядочно утомившись пестрыми впечатлениями промышленной части японского города, мы отправились в европейский квартал Нагасаки. Дома европейцев окружены глубокими верандами для защиты от лучей летнего солнца; на эти веранды выходят рогtes-feuetres всех комнат; возле каждого дома – тенистые сады, цветники, огороды. Русское консульство и лазарет Тихоокеанской эскадры расположились очень живописно на склоне холма в лучшей части европейского квартала. Консульство наше буквально утопает в зелени и цветах, так что со стороны улицы его почти не видно. Европейская часть содержится идеально чисто.

Ознакомившись в общих чертах с городом, я вернулась на пароход. Здесь я нашла целый базар: тысячи безделушек, изделий местной промышленности, покрывала всю верхнюю палубу; масса японцев в своих длиннополых платьях толкалась возле выставленных товаров, с поклонами, приседаниями и ласковыми улыбками. Пассажиры приценивались к этим красивым вещицам и делились друг с другом впечатлениями. Повсюду слышался оживленный говор. Господствовало то особое возбуждение, которое является на всяком пароходе, приходящем в новый порт.

«Петербург» простоял в Нагасаки несколько дней; я успела ближе ознакомиться с городом, осмотрела еще несколько храмов, кое-какие производства, и все это было полно для меня захватывающего интереса, все говорило о самобытной высокой культуре, о своеобразной цивилизации. Я с грустью покинула этот город, возбудивший во мне такой глубокий интерес к Японии и давший мне только жалкие отрывочные сведения о ней. Меня тянуло узнать ее поближе.

Японский отдел на последней всемирной выставке в Париже был, как известно, один из лучших. Он занимал громадное помещение, был великолепно обставлен и давал точное представление о многих сторонах японской культуры. Я часто бывала в этом отделе, и интерес мой к этой далекой стране возрастал все больше и больше.

Обстоятельства мои сложились так, что зимою 1889 года я получила возможность опять поехать в Японию; но на этот раз уже не на несколько дней, а на гораздо более продолжительное время: я приехала в Японию в декабре 1889 года и покинула ее в конце апреля 1891 года.

Не буду описывать подробно день за днем мое пребывание в этой стране. Сообщу здесь лишь несколько эпизодов, имеющих более общий интерес.

Много лет уже существует в Нагасаки богатая японская фирма, занимающаяся главным образом поставкой разных припасов и материалов на русские военные суда [6] откуда и пошло ее богатство и получившая имя от своего основателя, некоего Кихэ. Все главные члены компании Кихэ говорят порядочно по-русски и стараются оказать русским, имеющим какое либо отношение к флоту, всевозможные услуги и внимание. Когда русское военное судно приходит в Нагасаки, эта компания обыкновенно дает офицерам обед в японском вкусе, с японскими танцовщицами и певицами, и на этих обедах, говорят, бывает очень весело. В феврале 1890 года компания Кихэ устроила такой же обед с гейшами, то есть танцовщицами и певицами, для русских дам, проводивших зиму в Нагасаки. На обед приехало более десятка русских дам, жен офицеров эскадры. Местом собрания была избрана огромная зала второго этажа одной из лучших японских гостиниц. Вокруг залы снаружи шла открытая галерея. Не смотря на холод, стены комнаты были раздвинуты, и свежий, наружный воздух свободно проникал в нее. С галереи открывался красивый вид на окрестные горы, а внизу виднелся небольшой очень изящный садик, с несколькими странно-изогнутыми деревьями, с искусственными крошечными водопадами и таким же миниатюрным озером. Тут же весело журчал светлый, прозрачный ручеек, нарушавший своим поэтическим шумом окрестную тишину, а кругом виднелись холмики, мостики, извилистые дорожки, деревья-карлики, и проч., и проч.