Сигерт Патурссон - От Фарер до Сибири

За те три дня и три ночи, что я ехал через Урал до Екатеринбурга, дорога была однообразной, путешествовать одному было скучно. Мы ехали днем и ночью, останавливаясь только для смены лошадей. Холодный пейзаж, который мы проезжали, был пустынным и безжизненным. Я видел между деревьями двух отвратительно каркающих воронов – но больше никакой живности. Периодически нам попадались крестьяне. Когда они слишком мешкали, уводя своих коней в снег глубиной с локоть, чтобы мы могли проехать по узкой дорожке, извозчик хлестал их плетью по спине или лицу. Сочувствие, которое я испытывал по отношению к этим так несправедливо пострадавшим людям, не уменьшало их боль.

Утром третьего дня после отъезда извозчик сказал: «Вот Урал!» Перед нами предстали низкие холмы и гряды, которые, извиваясь, сменяли друг друга и вскоре остались позади. Вдали, к северо-западу от Обдорска [15] Совр. Салехард. , горы Урала весьма красивы, на них обитают многочисленные дикие козы и другие животные.

На одной из остановок на Урале я волей случая познакомился с Сибиряковым [16] Александр Михайлович Сибиряков (1849–1933) – золотопромышленник, исследователь Сибири, один из инициаторов освоения Северного морского пути, участник нескольких плаваний по Карскому морю. – Прим. ред. , известным сибирским купцом и активным сторонником развития морского сообщения в Северной Сибири, с которым мы выпили несколько стаканов чая, пока меняли лошадей. У купца были венские булочки из Екатеринбурга, а у меня – чай из Самары. Я получил от Сибирякова адреса целого ряда жителей Сибири, которые впоследствии принесли мне большую пользу. Приехав в Екатеринбург, я остановился в одной из трех крупнейших гостиниц в городе, но номера в ней были настолько переполнены прусаками (так русские обычно называют тараканов), что мне было не по себе.

В наши дни еще встречаются люди с ошибочными представлениями о Сибири. Но, несмотря на свою плохую репутацию, эта земля, надеюсь, постепенно станет известной с лучшей стороны и превратится в страну будущего, причем не только для русских, но и для нас, скандинавов.

Сибирь, превышающая по размерам треть площади всей Азии, может быть разделена на три пояса: Северную Сибирь с тундрой, Центральную Сибирь с тайгой и Южную Сибирь, которая охватывает степи. Приведенная формула не исключает и другое деление: большая сибирская низина к западу от реки Енисей и сибирское высокогорье к востоку от нее. Самая высокая гора в Восточной Сибири насчитывает 11 000 футов [17] Трудно достоверно определить, какую горную вершину имеет в виду автор. Учитывая, что в предыдущей фразе он говорит о «сибирском высокогорье к востоку» от Енисея, можно предположить, что речь идет о хребте Кодар в северной части Забайкалья и его высочайшей вершине (3072 м), ныне носящей название пик БАМ. – Прим. ред. . Там во многих местах можно встретить прекраснейшие пейзажи и виды. Крупная восточносибирская река Амур (600 миль) протекает по обширной равнине, которая по своей плодородности может сравниться с прериями Америки. Сибирские реки прекрасно подходят для судоходства и разбросаны по всей территории этой земли. Только по одной Оби с ее притоками нынче плавает триста пароходов, как грузовых, так и пассажирских. Потратив большие средства, властям удалось соединить каналом Обь и Енисей [18] Обь-Енисейский (Кеть-Касский) канал – единственный в Сибири искусственный водный путь между Обью и Енисеем. Работы по сооружению канала начались в 1885 г.; через 10 лет было сооружено 12 шлюзов, затем еще два. Построенная в конце XIX в. Сибирская железная дорога составила серьезную конкуренцию каналу, и его эксплуатация вскоре прекратилась. Перед Первой мировой войной начались исследования возможности расширения канала для проводки более крупных судов. Последний караван судов был проведен по каналу в годы Великой Отечественной войны. – Прим. ред. в середине течения. Вместе с открытием Центрально-Сибирской железной дороги это сыграло большую роль в росте поездок и общем прогрессе всей территории. В 1896 году было так много переселенцев, желавших переехать в Сибирь, что новая железная дорога плохо справлялась с транспортировкой всего этого потока пассажиров. Летом 1896 года в Сибирь переехало 172 тыс. русских. В основном они селились в привлекательном амурском регионе, куда приезжали как колонисты. Каждый поселенец безвозмездно получал от российских властей достаточно большой участок для сельскохозяйственной деятельности. Скорее всего, там, где в этом году еще находятся лес и луга, в следующем году, как по мановению волшебной палочки, вырастут новые деревянные избы. А если приехать туда спустя еще один год, можно будет увидеть, что земля возделана и везде красуются зеленые поля. Неурожайных годов там практически не бывает – сибиряки собирают не один урожай. Сибирская земля необычайно плодородна. Там, где климат этому благоприятствует – на 62° с. ш., – выращиваются все зерновые культуры. В Южной Сибири с учетом количества населения выращивается больше зерна, чем в какой-либо другой стране; при этом землю возделывают очень примитивными методами и ее практически никогда не удобряют навозом. Сибиряки, чтобы избавиться от навоза, обычно его сжигают. Сибирь производит около 100 млн пудов зерна ежегодно (1 пуд составляет около 33 датских фунтов) [19] Пуд – около 16,4 кг, фунт (датский) – 0,5 кг. , из них как минимум 20 млн пудов идет на экспорт. Земля богата природными ресурсами, которые весьма важны для современной промышленности. Промышленных предприятий в Сибири пока не очень много, около одной тысячи, наиболее значимые: водочные, черепичные и спичечные заводы, пивоварни, мыльное, стеклянное, фарфоровое производство и др. Маслобоен в Сибири пока еще мало, большинство жителей этого региона даже не знают, из чего делается сыр. Однако именно для этой отрасли там существуют прекрасные условия: обширные поля, почти бесплатная земля, на которой можно держать множество коров. Разведение скотины ведется неразумным способом: коровы пасутся под открытым небом практически круглый год, как летом, так и зимой, в том числе в сильные морозы. В Сибири еще толком нет нормальных хлевов, а коровы живут впроголодь, и о них никто не заботится. Как часто мне приходилось жалеть коров на улицах сибирских поселков в 30–40-градусный мороз, когда они, испачканные грязью и нечистотами, стояли и дрожали, понурив головы!