Валерий Бронников - Перевернутое небо

Эти сенсационные сведения журналист Семён Виталов почерпнул, как он сам выражается, из архивных документов, но ссылок на документы в своей статье никаких не привёл, где эти документы находятся, также не сообщил. Можно подумать, что это самая обыкновенная «утка», чтобы привлечь читателя к тиражу газеты.

– Едри его вошь! – воскликнул Африка, дочитав статью, – Что на белом свете делается! Пишут про алмаз, которого никто не видел. Сам журналюга его тоже не видел, но про него пишет. Написать и я могу, даже лучше, но ты покажи мне энтот алмаз, а если показать не можешь, зачем писать? У меня в Белом море много чё есть, но я ведь статьи не пишу! – Африка махнул рукой, – Оно на дне, никто не видит, а ежели кто и видит, молчит. Вот коммунизм построим, тогда и добудем всё на поверхность, чтобы все видели и пользовались.

– Что ты там на дне видел? – перестав жевать, перебил его Ромка.

– Много чё видел, но помалкиваю, не для посторонних это ушей, а за разглашение природной тайны и Бог может наказать, – сказал Африка и действительно замолк.

Пауза не успела наступить, к их закутку подошли тётя Кузя и два парня, в которых односельчане едва признали своих бывших жителей. Володька и Валерка, ныне городские жители, заметно подросшие и возмужавшие. Они собрались в свои родные края на рыбалку. Молодые парни пребывали в том возрасте, когда в голове, как говорят, гуляет ветер. Молодые ребята строят большие планы, мечтают о путешествиях, о небывалом денежном счастье или вот, как сейчас, мечтают наловить много рыбы. Уж они-то знают все деревенские рыбные заветные места! С этой целью они и направились не куда-нибудь, а именно на родину, где, как они считают, самые богатые рыбные места, хотя испокон веков в радиусе пятидесяти километров вокруг деревни никто и никогда много рыбы не наловил.

Имелись, конечно, в округе и озёра, и речушки, и даже рыба, но разве без труда, с наскоку, что-нибудь выловишь?

Тётя Кузя, Кузякина Полина Кузьмовна, председатель местного колхоза «Имени двадцать второго съезда КПСС», маленькая властная женщина, около двадцати пяти лет от роду, спокойно справляется с бешеным колхозным быком, а по сему односельчане её боятся и уважают. Муж Кузякин Кузьма Кузьмич погиб в море при шторме, добывая рыбу для колхоза. Теперь она вдова и сама заправляет всем хозяйством за себя и за мужа. Тётя Кузя никогда не жалуется и не сетует на свою тяжёлую жизнь, а, наоборот, всегда стремится подбодрить и поддержать своих односельчан, внезапно попавших в чёрную жизненную полосу.

Зашедший в вокзал вместе с тётей Кузей и парнями человек в камуфляже сел несколько отдельно, в сторонке.

Через некоторое время, когда по громкой связи объявили очередной перенос рейса, большая компания мужчин поднялась со своих мест и направилась в буфет, женщины вынужденно потянулись следом. Обед диктор аэровокзала в своём объявлении не отменил, а задержка рейса вынуждала позаботиться об этом самим пассажирам, поэтому все одновременно подумали об одном и том же. Бутерброды бутербродами, а настоящий обед с тарелкой горячего супа в приличном заведении никто не отменял!

В буфете мужики заняли два соседних высоких столика, а женщины пристроились за другими столами, понимая, что мужчины без выпивки никак не обойдутся и начнут свои застольные разговоры, отвлекая, в свою очередь, женщин от самых главных разговоров про то, «кто кому чего сказал». Женщинам очень хотелось услышать друг от друга «новости», которые они все знали наизусть.

– А Вы к нам в Сорожье? – спросил дед Африка мужчину в камуфляже, пристроившегося в их компанию.

– Я услышал в разговорах, что вы летите в Сорожье, к вам и пристроился. Я ведь тамошний, местный, только из Ленивого, хочу навестить родные края. В общем-то я и родственников своих не знаю, и вообще никого, меня увезли оттуда трёх месяцев от роду, но наш старый дом должен ещё стоять, сто лет не прошло, правда, жителей в деревне вроде уже нет.

– Никого нет, – подтвердил Африка, – Кто умер, а кто уехал. Деревня в сорока километрах, стоит сиротинкой сама по себе. Создавали многие поселения до войны и в войну, размещая на заработки ссыльных и раскулаченных, а больше не на заработки, а для работы за бесценок на государство. А ты чей будешь-то?

– Я Сахаров, может, слышали…

– У нас Сахаровых полно, всё побережье има усеяно. Преобладают одни и те же фамилии, поскольку другие, приезжие, фамилии в наших краях редкость. Ежели ты Сахаров, значит, наш, – категорично сказал Африка, – Не можешь быть не нашим. Мы своих никому не отдаём. Как сказано у коммунистов: человек человеку друг и товарищ, и даже брат! А человек со знакомой фамилией вообще близкий родственник – так трактует наука философия.