Владимир Гаранин - Записки деда

В 20 часов 34 минуты Московского времени 22 октября 1959 года мы (ЦУП, полигон, НИПы и мы) выполнили первую боевую работу.

У нас в это время были утренние сумерки 23 октября, 5 часов 34 минуты утра.

Как во всех предыдущих тренировках объявляются готовности и выполняются все необходимые действия. В обязанности штурманов входит к назначенному сроку вывести корабль в точку измерений, в назначенные моменты измерить визуально и техническими средствами пеленга и расстояния до других кораблей, на момент приводнения головной части МБР замерить всеми средствами пеленг и дальность до точки падения, и с возможной точностью определить место корабля.

«Сучан» в момент падения находился в точке Ш=38 градусов 12.5 минуты Северная, Д=178 градусов 45.6 минуты Восточная.

«Сибирь» в это время была к северо-северо-западу от нас, параллельно траектории на конечном участке.

«Сахалин» дополнял треугольник боевого порядка.

Он и «Сибирь» составляют малый катет этого треугольника. Конечный участок трассы ракеты делит этот катет пополам. Точка прицеливания находится на гипотенузе, образованной «Сучаном» и «Сахалином», и делит эту гипотенузу пополам.

За 90 секунд до планового времени падения на Севере, чуть правее «Сибири», угол места около 20 градусов, засветилась конечная ступень ракеты. Яркость свечения очень большая. Через 15 секунд выше и правее засветилась головная часть, менее интенсивно, чем последняя ступень ракеты. Примерно за 25 секунд до падения свечение головной части прекратилось, её скорость упала до дозвуковой, о чём свидетельствовал громовой раскат.

Время и место падения соответствуют прогнозу.

Достаточно хорошо отработанные наблюдатели астрономического расчёта произвели измерения высот звёзд на момент падения.

Все данные переданы на борт флагманского корабля.

Продолжаем находиться в районе. Продолжаем тренировки. Командир говорит, что в ЦУПе анализируют результаты пуска, и возможен повтор.

Повтора не было. Утром 27 октября корабли пошли домой.

До Камчатки 1250 миль. На этом пуске ракета пролетела последний НИП на Камчатке и упала в Тихий океан ещё на 2000 км дальше.

В хорошую погоду нам до дома 5 суток хода. Но всё тот же северо-западный ветер дует теперь не в корму, а в нос. По мере приближения к дому ветер крепчает, а ход кораблей падает. Начали движение при ветре силой 6 баллов, океанском волнении 4 балла. Ход 9 узлов. По мере усиления ветра на каждый балл скорость падает на узел и более.

1 ноября. До дома 300 миль. Жестокий шторм перешёл в ураган. Скорость ветра более 30 метров в секунду. Ветер встречный. Временами анемометр показывает среднюю скорость ветра 35 – 39 м/сек. Автоматизированная метеорологическая система СДС-1 показывает правильно силу ветра, если он дует в борт. Так случается, когда корабль лежит в дрейфе. С носа и кормы антенна СДС-1 закрывается мачтой и трубой. А ветер в нос. Замеряют силу ветра рулевые ручным анемометром Фуса, который нужно, поднявшись на специальную площадку на крыле мостика, держать в высоко поднятой руке 100 секунд. В другой руке рулевой держит секундомер. Опасное это занятие. Вот на станции метро «Нарвская» в Ленинграде есть фигура матроса-рулевого с анемометром в руке. Там это смотрится красиво и, вроде бы, безопасно.

До утра 1 ноября корабли ещё шли строем кильватера, имея ход 2 – 3 узла. Утром, когда ветер достиг ураганной силы, а потом повернул влево на вест норд-вест, идти курсом в базу стало невозможно, могло опрокинуть. По команде Графита (позывной Максюты) строй распался.

Корабли повернули носом на волну и слегка сбавили обороты, чтобы удерживаться на курсе и не уходить далеко. Ночь с 1 на 2 ноября. Ветер бушует и усиливается. Дали полные обороты, иначе сбивает с курса.

День 2 ноября. «Сучан» сваливает с курса даже на полных оборотах. Развернуло лагом к волне, высота которой 20 и более метров. Крен достигает критического. Едва не унесло за борт помощника командира Глазунова. Оторвался стул, на котором он сидел. Вместе со стулом он ударился о дверь левого борта рулевой рубки. Задрайки открылись, и Глазунов вместе со стулом вылетел на крыло мостика. Здесь Глазунов уцепился за банкетку репитера гирокомпаса и спасся без существенных повреждений. Корабль успел набрать ход, и вновь удалось привести его носом на ветер и волну. Надо отдать должное механикам: кочегарам, машинистам, трюмным. Они понимают критичность ситуации. Если машина остановится – мы все погибнем. Другие корабли нам помощь оказать не смогут.