Светлана Гончаренко (Алкея) - Я хочу, чтобы ты вспомнил… Книга 1. Бесконечный канон #1.1

А по поводу прочитанного смышлёная читательница решила вот что. Ей живо представилось, что много-премного лет назад на Земле побывали люди из других миров, либо из будущего, либо с другой планеты, которая находится так далеко, что учёные пока не обнаружили её. И в ней зародилось упрямое чувство, будто она уже знает, что история человечества может оказаться не совсем такой, как представляют её родители и учителя.

Хотя некоторые повествования ей, десятилетней, были вовсе непонятны, тот шуршащий необычайно толстыми страницами фолиант Аля прочла от корки до корки и никому из братьев и сестёр не показывала. Эти удивительные истории не были бы им интересны.

Самый старший – тринадцатилетний Андрей читал только исторические и церковные тексты, подражая отцу. Псалтирь знал чуть не наизусть и уже начитывал в храме нараспев, слегка гнусавя. Ещё он помогал с большим рвением вести церковную страничку в Спектруме. Одиннадцатилетний Ник читать не любил вовсе, он с удовольствием слушал разве что аудио-стихи, которые легко заучивал и мог при случае рассказать с выражением. Младшим – девятилетней Оле и семилетней Нике интересны были только сказки о волшебных феях и принцессах, желательно, с голографией, а в старой книге таких сказок не было. Поэтому Аля бережно и тщательно припрятывала свою находку, чтобы никто её случайно не испортил. А ещё она не хотела, чтобы отец унёс её куда-нибудь на хранение, как и предыдущие.

Через какое-то время хозяйственная, но слегка рассеянная из-за большого числа обязанностей матушка машинально убрала дряхлую книгу вместе с остальными отслужившими свой век вещами в большой жёлтый чемодан, не менее ветхий и потрёпанный, и унесла в чулан. Но на этом история старого фолианта не закончилась, и через много лет он неожиданным образом возвестил о себе из мрака и забвения.

Терра, окрестности Фангории

Старина Линн по обыкновению сидел за пультом в мягком кресле с высокой спинкой и читал здоровенную книженцию. «Что бы сказали мои почтенные суеверные соседи, узнай они, что я читаю роман о чернокнижниках и злодеях времён Чёрного Царства? Хе-хе! Да они бы немедленно потащили на меня доносы в Бюро Хранителей и Следствий, не иначе… С удовольствием почитал бы их пасквили…». Довольная ухмылочка от этой презабавной мысли придавала его простецкому лицу почти театральный шарм. На мониторе, который раскинулся во всю стену, изображение голубой лагуны, изрядно покалеченной прошедшей недавно бурей, разбилось на несколько секторов – это происходило через определённые промежутки времени, если Линн не следил за чем-то конкретным. Сектора передавали видео с камер наблюдения в окрестностях такого же неприметного, как он сам, жилища на холме и маяка, где он служил смотрителем уже неимоверное количество лет.

Случайно подняв голову – круглую, как большой игровой мяч, – на одной из камер Линн увидел что-то необычное. Это была камера, направленная в сторону песчаного пляжа позади маяка. На песке в неестественной позе кто-то лежал среди выброшенных на берег корабельных обломков и морской тины. Увеличив изображение, Линн напрягся: «Ну, конечно! Святые маргаритки! Это она…». В то же мгновение казавшийся грузным и неповоротливым, пока он сидел в кресле, смотритель подскочил, отбросил чтиво, прихватил планшетик, чтобы продолжать видеть запись с камеры, и легко, как молодой спортсмен, побежал, чуть касаясь пола увесистыми башмаками на мягкой подошве, через кабинет к лестнице, ведущей вверх – вон из его тайного убежища.

…Когда она очнулась, первое, что увидела, были мельчайшие песчинки песка. Песчинки были везде: на ресницах, на переносице, в её белокурых длинных волосах и на руках. Девушка – чересчур хрупкая, исхудалая, бледная, совсем ещё ребёнок – лежала лицом вниз и могла различить каждую крупинку в отдельности, каждый кристаллик, изредка поблёскивающий своими малюсенькими гранями. Она несколько раз провела по песку рукой. Он был горячим, мягким, сухим и рассыпчатым. Пахло морем, водорослями, тиной. Лежащая на песке перевернулась на спину, распрямила затёкшие руки и ноги. Тело ныло от неестественной позы, в которой какое-то время находилось. Небо закрывала лёгкая пелена сероватых облаков, солнце временами пробивалось сквозь эту пелену и яркими всполохами озаряло песчаную косу, на которой неизвестная пришла в себя.

Она села, кое-как стряхнула песок и засохшие водоросли с лица и одежды, которая состояла из потрёпанных джинсов и изодранной серой майки, и огляделась по сторонам. Перед ней раскинулась морская гладь до неведомого горизонта, полностью сливаясь с небесной синевой. Вдоль песчаного берега там и тут были разбросаны щепки, куски металла, верёвки, тряпки, обломки чего-то крупного, но вспомнить, что это такое, не получалось. Над водой носились белогрудые птицы, которые ловко подхватывали из воды рыбу и поедали её на берегу. Они изредка покрикивали, в остальном было довольно тихо.