Лилия Макеева - Акварель Сардинии

От него пахло одиночеством. Cмесь недорогого мыла и выпитого накануне вина…

Мы познакомились, поговорили о несложном, и Винченцо сразу пообещал навести справки об апартаментах по соседству со своим домом.

– Приходи сегодня вечером сюда, вот на этот угол. Кофе выпьем… Я одну даму знаю, она сдает жилье.

– Хорошо.

– Точно придешь? Обещаешь?

Его уже, по всей видимости, обманывали. Я этого делать не собиралась. Мне нужна была комната.

– Обещаю.

Винченцо протянул мне руку. Она была влажная и немножко трясущаяся. Наверное, он плохо переносил жару.

На пляже я выбрала уединенное место в уголочке, у камней. Когда солнце перестало печь спину, я плавала там почти одна, чувствуя себя владелицей всего Средиземного моря.

Вдруг рядом всплыла птица с длинным клювом, серо-бежевого цвета, издалека похожая на утку. Плавает себе, не обращая на меня никакого внимания. Потом встала тоненькими лапками на камень и расправила крылья, оставив их висеть по сторонам, как на вешалке, словно давая просушиться. Вертела серой, гладкой головой и, казалось, позировала. К ней потянулись невесть откуда возникшие люди с фотоаппаратами. Она, как фотомодель, терпела. Но когда кто-то громко захохотал, птица резко снялась с места. Наверное, подумала, что праздно любопытствующие потешались над ней…

Затем мое праздное внимание привлекла пара в воде, недалеко от берега: он стройный, подтянутый, а она – помпушка, «ромовая баба» – мало сказать. Молодые люди методично боролись с надувным матрацем, от которого женщина по параметрам почти не отличалась. Карабкаясь на матрац, она постоянно съезжала с него в воду и безудержно, весело хохотала. Мужчина серьезно и усердно ее подпихивал, подталкивал, но как только обессиленная собственным смехом женщина заваливала полтушки на матрац, как она тут же соскальзывала.

Поплавав вокруг неподдающегося объекта некоторое время, дама решительным рывком подмяла под себя его край и сделала отчаянную попытку сесть на матрац верхом, лицом к лицу с мужчиной, легко оседлавшим упрямого «коня» и протягивающим руку спутнице. Но и этот экзерсис завершился тем, что оба свалились в теплую, прозрачную воду. Они барахтались там очень долго и хохотали в голос. Я, знаете ли, тоже.

Вода сегодня в море ласковая и кристально чистая. Пахнет водорослями и сырым песком.

Заглядывая за горизонт, я купалась долго. Но не дольше веселой парочки с надувным розовым матрацем – они час кувыркались. Чем толще, тем дольше. Ой, ничего двусмысленного! Просто жировая прослойка лучше защищает от охлаждения.

Закат, каждый вечер по-новому воплощая свой необычайный перформанс, сопровождал мое возвращение домой. Солнце скрылось за треугольником сизой горы, продолжая освещать мой путь оранжевым светом.

Придя домой, я наскоро приняла душ, постирала купальник, перекусила и с допустимым для дамы опозданием пришла на тот угол, где мы договорились встретиться с Винченцо.

Он предусмотрительно стоял на противоположном углу – вдруг девушка не придет? Или он просто углы перепутал? Слава богу, пришел на «свидание» не в шортах. Но и эксклюзивом от него не пахло. Так, старичок – скромный и неброский.

Винченцо не сразу меня узнал и сильно обрадовался. Не столько мне, сколько тому, что его не надули. Ни о чем конкретно не договариваясь, мы двинулись в неизвестном направлении.

Мой новый знакомый поспешно выложил мне свежие разведданные: дама приедет через неделю, и у нее можно будет спросить о свободной комнате.

– Через неделю? Так мне нужно завтра съезжать…

– Да? А я понял так, что сейчас ты в порядке…

И замял разговор на эту тему. Ясно. Мой вопрос о комнате и свое обещание помочь он, ничтоже сумняшеся, использовал как предлог для назначенного свидания.

В принципе, я могла уходить в темноту нешироких улочек Сан Теодоро. Но как-то неловко было оставлять старика. Тем более, впечатление он производил безобидное. И действительно предложил выпить кофе, но не здесь, а в Пунтальдии – якобы, очень красивом месте на берегу залива. А возвращаться в пустой темный дом мне не хотелось. Там уже неделю не было света, а со свечой, хоть и романтично готовиться ко сну, но тоскливо.

Мы шли к его машине. Я ничего не боялась, однако мысль о том, что уже стемнело, а он, хоть и немолод, но остается мужчиной, все-таки в голове мелькнула. Ладно, справлюсь, если что. Вид у него не богатырский. Крикну громко – он и рассыплется.

Машинка у Винченцо – не больше него самого. Темно-синий «Фордик-Фиеста». Мы садимся в душный, за день пропеченный солнцем салон и рассуждаем, ехать ли в Пунтальдию. Дело в том, что я предусмотрительно поведала Винченцо о своей договоренности с моей знакомой Антонеллой – встретиться около одиннадцати вечера в центре городка. Винченцо не захотел стать причиной моего возможного опоздания, ведь до Пунтальдии ехать минут двадцать. А еще возвращаться. Плюс время на размешивание сахара в кофе, сами понимаете.