Филипп Сов - Из Франции – по Якутии. 3800 км на каноэ от Байкала до Арктики

А от себя предлагаю предварить русский перевод ещё одним эпиграфом – словами нашего известного поэта И.А. Бродского о том, что «на свете есть только два грандиозных шоу – водичка и облака.»

И достоверное и эмоциональное подтверждение тому Вы также найдёте на страницах предлагаемой книги!

Людмила Доль (Л.Б. Воскресенская)

В субботу 23 апреля 2005-го года я нахожу своих близких на тулонском вокзале. Это скопление родных лиц, любящих, озабоченных тем, что видят меня в очередной раз уезжающим на край света, в Сибирь. Есть и такие, которые вложились в подготовку моего предприятия – некоторые средства массовой информации (конечно, местные), мои друзья, мои привязанности. Все сопровождают меня на платформу до ступеней вагона. Я готов уже подняться, но дверь захлопывается перед моим носом. Прощания были слишком долгими, и, кажется, я упускаю мой поезд. Настаиваем, нажимаем на все кнопки, стараемся силой открыть автоматическую дверь. Наконец, я внутри! Опаздывающая незнакомка протягивает мне свой чемодан. Я хватаю его и помогаю ей подняться. Незнакомка, слыша напутствия, летящие мне вслед, бросает: «Есть всё-таки люди, которых любят!» Эта фраза отдаётся в моём мозгу, пока поезд медленно набирает скорость. Стекло двери изолирует меня от провожающих. Последний взгляд фотографирует каждое дружеское лицо. Я знаю, что этот образ останется навсегда в моём сердце. Я еду и для того, чтобы глубже оценить подобные чувства.

По прибытии в Париж я провожу первую ночь моего путешествия в страшном кошмаре. Этот кошмар угрожает мне тоской в течение долгих дней. Мои эмоции, перевозбуждённые отъездом, не успокаиваются даже во сне. Мне снится обилие символов, болезненных образов. Некоторые из них преследуют меня и днем, когда я прогуливаюсь по людным тротуарам улицы Мажента, близкой к Северному вокзалу. Здесь я сажусь на метро, чтобы добраться до улицы Глясьер, где я получу мой паспорт с русской визой. Нахмуренные лица парижан в метро, которые погружены в свои мысли, совпадают с моими ночными видениями и погружают меня в одиночество.

Путешествие началось. Я уже поглощён этим потоком. Постепенно теряю привычку говорить и открываю свои чувства для наблюдений. Брожу по улицам, согреваю давно заснувшие мышци. Перемещаясь без машины, критически смотрю на автомобилистов, которые неистово сигналят в пробках.

В кафе «Конечная» у Северного вокзала я встречаю Нину. Она русская, кинорежиссёр, живёт в Париже. Её фильм, созданный с Жан-Пьером, описывает холодную жизнь сибиряков. Фильм «Судьба севера» очень эмоционально и поэтически делает честь жителям арктических регионов. Встреча с Ниной во время первой остановки это настоящий трамплин. С ней я уже в России, и рассказ о трудностях её страны пропитывает меня насквозь.

За месяц до встречи я передал ей текст, предназначенный для моих контактов с местным населением, и она его перевела: «Добрый день. Меня зовут Филипп Сов. Я француз, живу в городе Тулон на юге Франции. Я писатель и пишу книги о своих путешествиях. В 1992 году я совершил пешком путешествие вокруг света. Сегодня я в России, чтобы попытаться спуститься по Лене на каноэ. Я начну своё путешествие из деревни Кашуг и закончу его в Тикси, около Северного Ледовитого океана. Моя цель – показать французской публике с помощью книг, фотографий и фильмов, которые я сделаю, красоту Сибири и условия, в которых человек может жить благодаря природным ресурсам. Спасибо за помощь…»

Опосредованно я уже получаю первую поддержку от Нины. За моим последним французским кофе мы болтаем о предстоящей поездке в Сибирь. Я ещё не знаю, какой путь я изберу в Европе, чтобы добраться до русской границы. Путь на восток на поезде закрыт такими странами, как Украина, настаивающими на транзитной визе. Но я не хочу терять дни в ожидании различных разрешений. Единственная европейская страна, граничащая с Россией, это Финляндия. Нина объясняет мне, что в Финляндию можно добраться на поезде через Германию, а оттуда в Россию на корабле по Балтике. Я выбираю этот путь. И обнимаю Нину. Она прощается, слегка дотрагиваясь до моего плеча и советуя остерегаться дружеских застолий в России.

Я принадлежу ко второму послевоенному поколению. Моя бабушка во время традиционного прованского застолья часто воскрешала в памяти страшные крики во время бомбардировок 1945-го года. Она до сих пор испытывает этот ужас. И я не могу не думать о ней, как только слышу первые немецкие слова в поезде на Гамбург. Я посещаю Германию первый раз и резкое «Nein» контролёра странно переносит меня в прошлое, в оккупированную Францию, когда немецкий акцент заполонил парижские улицы. Моё подсознание связано с войной обусловленностью истории. Но одновременно оно и под влиянием современных идей. Одна из них выражена великолепным Поланским, который посвятил свой фильм «Пианист» состраданию врачам. Немцы тоже пережили ужасы под фашистским игом.