Татьяна Козырева - Девушка с веслом

А насильственность, конечно же, означала неправомерность. Да, в этой жизни изредка приходится делать то, на что не имеешь права. Вот именно это – нельзя, но надо – и вызвало такой глубокий внутренний конфликт у меня, что я сломалась совсем.

Зачем я вам рассказываю о «личном»? А чтобы с вами такого не случилось. Мне это не всё равно. У каждого свой пунктик, вот у меня такой.

Время, когда я чувствовала себя трупом – несколько месяцев, около полугода. Тогда я не делала вообще ничего, совсем. Только уничтожала, разрушала всё, до чего могла дотянуться. Собиралась покончить с собой я ещё до этого. А тогда мне было всё всё равно.

Спасли никакие не друзья, а совершенно посторонние люди. Которые после этого приобрели для меня значимость. Олег Калашёв, партнёр по походам, с которым у меня до этого не было почти никаких отношений из-за его обычной сдержанности, неожиданно стал нянчиться со мной, как говорил Карлсон: «Ты мне должен стать родной матерью». Ох, что ему пришлось вытерпеть… В отчаянии – ну не может такая живучая тварь не делать совсем ничего – я стала писать о своей беде в рассылку спелеоклуба «Барьер». И некоторые люди проявили участие. Помогли просто тем, что неравнодушны (надеюсь, понятно, почему это так важно?), показали мне, что я МОГУ изменить что-то к лучшему, вызвать у кого-то чувства – и этим вывели из состояния безысходности.

А ещё – почему-то многие так любят скрывать, что на них повлиял именно этот человек! Это же неочевидно. Когда я разослала письма и плакалась о своей беде всем подряд, совершенно неожиданные люди стали рассказывать, что вот здесь и вон там это была я, кто... Столько дифирамбов за всю жизнь не слышала. Вот и спасли. Конечно, дозы требовались слоновьи: реанимация – это вам не профилактика.

На этом, однако, ничего не кончилось, а только начиналось. Надо же было нейтрализовать опасность для других – а мне это никак не удавалось, потому что я вела себя как псих, и мне никто не верил. Не верил, что этот Борисов может уничтожить ещё кого-то. Либо просто очень испортить жизнь, как тем, кого я упоминала. Он ведь совсем не избегал сближения с людьми!

Каждому хочется малость погреться,

Будь ты хоть хомо, хоть тля.

А сами пострадавшие старались не вмешиваться. Им хотелось забыть…

Вам, наверно, трудно поверить, но в течение пары лет я на это тратила почти всё время, свободное от обеспечения физиологии. Но эффект получался противоположный: я всё больше зверела и совершала неадекватные поступки, народ уставал и раздражался тоже, и вместо доказательства своих идей я их дискредитировала… А Борисов, перепугавшись, захоронил и без того жалкие остатки своей человечности так глубоко и тщательно, что теперь уж не достать.

Возможно, врачи или парамедики, у которых кто-то умер от неправильных действий, поймут меня.

Ещё один маленький побочный эффект: с тех пор я больше не могу подойти к воде. Так, только умыться или от жары окунуться. В моём восприятии водные путешествия неотделимы – не от отношений с мужиком, как почему-то хочется думать недалёким людям, а от образа. Когда всё ассоциируется с тем, кто умер... Те, у кого погиб на маршруте кто-то близкий, меня поймут.

«Ведь наш с тобой катамаран погиб не на воде» – пел А.Иващенко, но здесь погибло не судно (отношения), а человек, которого я считала другом. Умер дома, на суше, а похоронен мной на Эльбрусе. Его душу, его личность никто и ничто не спасёт, потому что, как я убедилась, его «друзьям» нет до этого дела. Поэтому не имеет значения, живо ли его тело или кормит рыб.

Видимо, это последний мой рассказ из жизни водников.

май 2003 – август 2010

Белая река –

Капли о былом…

Дело было в 1999 году, в мае. Давненько, однако. Тогда в моем активе было две серьезных реки: Большая Лаба на Кавказе и Урик в Саянах. И не скажу, что меня там активно чему-то учили или давали много погрести. Но белая вода мне уже нравилась не по-детски, причем однозначно в роли катамаранщика. Каякером мне изначально быть не хотелось: публика эта снобская и распальцованная, к тому же для хорошей техники каякинга необходимы постоянные тренировки в бассейне, а я ленивая, скупая на деньги и не люблю жизнезаменители – бассейн вместо реки, скалодром вместо скалы, чат вместо чаепития. А еще я сразу почувствовала привлекательность работы в команде, когда дело касается риска – для меня очень важны такие отношения, когда можно доверять друг другу свою и чужую жизнь, здоровье, например, большие деньги… важно прикрывать чью-то спину и не беспокоиться за свою, и всё такое. На этом я и погорела, наивно посчитав, что на «друзей, выбранных методом Высоцкого», можно полагаться и в домашних условиях. Но это совсем другая история, и совершенно не забавная.