Камиль Зиганшин - Хождение к Студеному морю

– Сынок, – тут он запнулся, – отец Андриан, пришел посоветоваться.

– Слушаю внимательно.

– Ничего не могу с собой поделать. Старая маета одолевать стала – потянуло в дорогу.

Изосим вопросительно глянул:

– И куда теперь?

– На этот раз туда, где кончается земля. Хочется увидеть океан и побывать в тех краях, где пол-лета – день, ползимы – ночь. Представь, там даже медведи белые! Что присоветуешь?

Сын смотрел на отца и думал: «Неугомон! Как был бродягой, так им и остался. Такого в четырех стенах не удержать», а вслух произнес:

– Ведал, что маешься, ждал, когда сам придешь. У Создателя на каждого из нас свой замысел. Коли Он тебя на край Земли призывает – стало быть, это для чего-то надобно… Благословляю!

Андриан перекрестил двоеперстно отца.

– Когда мыслишь отправиться?

– По весне, как земля подсохнет.

Хотя Изосим знал, что раньше июля отец не выйдет, поправлять не стал:

– Время подходящее. Одно тревожит – как на культе в такую даль?

– Ты же сам в проповеди о святом Луке говорил, что главный враг человека – страх. Что для успеха задуманного надобно не страшиться и, уповая на Бога, действовать. А уж Он подскажет и поможет.

– Я и не отрицаю того, но беспокоюсь – путь-то не близкий.

– Нога не подведет. Протез хорошо подогнал, сидит, как влитой. Да и кожа загрубела, не так чувствительна. Главное выйти к Алдану. Дальше мыслю на пароходе.

Тут Корней развернул тщательно скопированную из атласа карту:

– Ежели Господь позволит, хочу достичь вот этого пролива. Берингов называется. За ним Русская Америка. Аляской называется. Знаешь, кто такой Беринг и почему пролив назван его именем?

И Корней с жаром принялся рассказывать про экспедицию командора, которая благодаря мужеству и таланту капитан-лейтенанта Чирикова совершила массу географических открытий.

– С маршрутом все понятно, а как с родительским благословением? Без него пути не будет. В поучении Ивана Златоуста прямо сказано: «Родителя ослушаться – Бога оскорбить».

– За то сильно опасаюсь… Отец ведь так и не простил.

– Сходи, покайся, глядишь, смягчится… Заодно проверишь, как нога себя поведет. В гостинец муки прихвати – у них, поди, давно кончилась. Марфе скажу, чтоб отсыпала.

Выйдя из кельи, окрыленный Корней немедля направился к Географу. Не терпелось поделиться радостью, что настоятель поддержал его намерение достичь не только океана, но и Берингова пролива.

– Корней Елисеевич, если вы не против, я бы тоже с вами пошел.

– А чего мне противиться? Вдвоем-то сподручней. Тем паче места те знаешь, да и к бивачной жизни навычный. Только прежде чем идти, мне непременно родительское благословение получить следует. Без него никак.

Не любивший долгой раскачки Корней отправился в скит, едва стали гаснуть звезды. В лесу стояла обычная предрассветная тишина, но стоило взошедшему светилу позолотить морщинистую кору сосен и выбелить стволы берез, лес ожил: защебетали, запорхали разнокалиберные птахи, забегали зверушки.

В горельнике, в просвет между подрастающими елочками мелькнул круп убегающего сохатого.

– Ишь ты, белоштанник! Испугался?! – улыбнулся Корней.

Где-то в стороне неуверенно попробовала голос кукушка и смолкла, прокуковав двенадцать раз.

– Что-то маловато ты мне отсчитала, – продолжал посмеиваться скитник.

«Пристыженная» птица вскоре возобновила счет и вещала свои пророчества до тех пор, пока Корней не сбился со счета. В растущих вдоль тропы зарослях шиповника он разглядел каким-то чудом сохранившиеся ягоды. Сняв со спины понягу, прислонил ее к стволу кедра и, отцепив притороченный котелок, стал собирать их для матери. Ягод было немного и, переходя от куста к кусту, он быстро удалялся от тропы.

Неожиданно оттуда донесся короткий рык. Привстав, скитник увидел, что метрах в пяти-шести от поняги стоит небольшой, видимо, прошлогоднего помета, медведь. Обнаружив незнакомую штуковину, он внимательно и смешно рассматривал ее издали.

«Что это такое? Оно опасное? Можно ли это съесть?» – читалось в его позе.

Зверь, крадучись делал к поняге шажок и замирал, вслушиваясь и всматриваясь, как оно отреагирует на его приближение. Не дойдя пару метров, остановился, переминаясь с ноги на ногу. Решив, что оно спит, стал фыркать и ударять перед собой передними лапами. Однако «незнакомец» не реагировал.

Корней с улыбкой наблюдал за «храбрецом».

Наконец, тот, подойдя почти вплотную, как можно сильней отклонившись назад – мало ли чего! вытянул вперед лапу и попробовал прикоснуться самыми кончиками когтей. Едва успев дотронуться, резко отдернул ее – будто обжегся. Помедлив, решил повторить свой храбрый поступок. В этот раз коснулся чуть смелее – поняга шевельнулась! Медведь тут же отпрянул. А успокоившись, вновь решил подойти, но уже с другой стороны. Убедившись, что оно не опасно, пестун принялся обнюхивать, дотрагиваясь уже носом.