Алина Бакурина - Соприкосновение

На улице уже стемнело. Взгляд погрузился в иссиня-чёрное небо, в тусклые очертания гор. Огни домов Манали создавали иллюзию ломанных линий созвездий и мерцали вдалеке, сплетаясь в сверкающие серебром узоры.

Я была так близко к чему-то большему, чем я, чем мы, чем планы и мечты. Долго смотрела на горящий в домах свет, в звёздное небо. Забыла о существовании остального, пока не поднялся скрипучий холодный ветер и не заставил вернуться за стол.

Мы поужинали быстро и без разговоров. Расслабленные после массажа женщины разошлись по комнатам. Возможность лечь пораньше не так уж плоха. Я подолгу не могла заснуть на новых местах, а в нашем путешествии уже сменила две кровати, если широкое сидение автобуса вообще можно приравнять к кровати.

Торопливо забравшись под одеяло, я воткнула в уши наушники и включила музыку. Обычно я слушала музыку в дороге, но здесь постоянно боялась что-то упустить, ловила каждое сказанное кем-то слово.

Ольга надела купленные на базаре шерстяные штаны и кофту и легла на пол, намереваясь позаниматься йогой. У меня желания практиковать самостоятельно не возникло, я возложила ответственность за расслабление на утреннюю йогу с Азатом. Ольга выполняла асаны, и мы рвано переговаривались между собой. Ольга отвлекалась от практики, а я из раза в раз вытаскивала из уха один наушник.

Весь день я слышала в свою сторону шутки по поводу отношений, которые у нас сложились с Чату. Сначала я не поняла, в чём дело. Азат попросил Чату помочь мне – он помог. Что такого? Мне и в голову не пришло, что наш совместный поход кого-нибудь заинтересует.

Оказалось, он заинтересовал всех.

Сама по себе я крайне равнодушно относилась к передвижениям и действиям людей и испытывала недоумение от того, что они не могут вести себя так же по отношению ко мне.

– Ты так хорошо поднималась с Чату… Молодец! Все смотрели на вас. Не любой здоровый человек пошёл бы. Это всех мотивировало.

Что!? Неужели я правда услышала это?

Захотелось уйти, предотвратить разговор, убить его в зародыше, но я не смогла. В глубинах сознания приоткрыл глаза спящий запуганный зверь, которого я искренне не ожидала встретить в Индии.

– Мы просто поднимались… Как все. Не думала, что это кого-то заинтересует. Какая разница?

Я выдавила слова, вызывающие тошноту, настолько безразлично, насколько умела, но Ольга упорно продолжила вовлекать меня в разговор.

Пришлось разговаривать с ней о моих проблемах. О том, что я не собиралась сюда привозить, касаться и с кем-то обсуждать. Я не знала, как выпутаться из разговора, сердце разрывалось на части от страха и боли. Я приехала пожить жизнью наблюдателя, а не копаться в себе, как в чём-то ограниченном.

– Вам Азат сказал?

Кроме него я ни с кем не обсуждала состояние своего здоровья. Закипающий внутри гнев приготовился свалиться на представления о нём и на моё доверие к нему. Я считала, что только я имею право рассказывать о себе такие вещи. Личные вещи.

Так же я сознавала, что, сколько бы ни старалась, никогда не смогу замаскировать себя под обычного здорового человека. Но продолжала верить. Как паломники верят в Шиву, я свято верила в то, что однажды меня оставят в покое и перестанут задавать вопросы, на которые я так устала отвечать.

Я мечтала стать злой, грубой, возможно, истеричной, чтобы меня боялись и лишний раз не трогали. Вместо этого, в таких ситуациях я становилась тихой, мягкой и разбитой. Надеялась на то, что разбитость сможет меня защитить и порезать кого-нибудь на части.

Сев на кровати, я свесила ноги, и вдруг почувствовала себя безумно измотанной и жизнью, и людьми. Скомканные наушники валялись в стороне, в горле образовался горький ком разочарования.

– Нет. Мой муж такими занимается. И ко мне приходят тоже… – при знакомстве Ольга упоминала о том, что ведёт занятия по фитнесу и ЛФК.

Такими…

Какими, такими?

Дальше я её не слушала, расстроенная и одновременно успокоенная тем, что Азат не причём. Я быстро поверила в него и берегла в себе эту веру. Она была мне необходима.

Моего зверя беспощадно разбудили. Он искал, за кого спрятаться. В кого вцепиться. Но меня окружали чужие люди. Люди, не готовые слышать то, что им говорит «ребёнок». Они решили меня не только так называть, но и не слышать, не видеть, не принимать за мной ту, которая заперта в неподвластном теле.

– Мне кажется, мы хорошо поговорили, да?

– Я так не думаю, – я покачала головой, ломая руки и встретив озадаченный взгляд Ольги.