Анна Демина - Меня зовут Мзунгу

В этот злополучный день 18 марта у меня был День рождения. Кажется, мне исполнялось 11 лет. Мама дала мне 100 руб. на покупку продуктов и отправила на рынок и в магазин. Сто рублей десятирублёвыми купюрами были свёрнуты в трубочку и аккуратно заложены в варежку на резиночке. Да, март в Сибири был такой же суровый, как и вся зима.

Я шла по «опасной» дорожке, крепко сжимая пачку десятирублёвок. И конечно, цыганка уже поджидала свою добычу за углом. Она просто спросила: «Который час?». И не могла не заметить, что рука с часами не сгибается в варежке. В благодарность за мой ответ она сказала, что видит на мне порчу и болезнь, что не могло не огорчить меня прямо в мой День рождения. Она уверенно предложила мне немедленно удалить это. Очень быстро цыганка рванула три волосинки из моей чёлки и начала что-то шептать на них.

Я внимательно смотрела, как меня «исцеляют». В заключение ритуала цыганка предложила мне завернуть волосы в любую бумажную купюру и закопать в полуоттаевшей земле. Хмм. Мелких купюр у меня не было, а доставать десятирублёвую бумажку из скрученной пачки было явно сложно. Я мешкала.

Но нас начали окружать другие цыганки: разноцветный табор с улюлюканьем, с шумом и гамом, что явно ввело меня в ступор.

Цыганка быстро протянула руку к моей варежке. В этот момент что-то произошло, и я осознала, что варежка болтается на резиночке, а денег в моей ладони нет. Никаких. Денег не было и в руках цыганки. Она подула на свои пустые ладони, как хороший фокусник. Помахала кистями в воздухе, как бы разгоняя «сглаз и порчу» и объявила, что теперь я совершенно здорова.

Я стояла в полном шоке, ощущая себя добровольцем в цирке, которого фокусник вытащил из зала. И в это же время ясно осознавала, что теперь ни салатов, ни лимонадов, ни торта с вишенкой на моём праздничном столе не будет.

Цыганский табор исчез в пространстве, как будто его и не было. Я стояла одна на улице. Как?

Всё, это был конец моему празднику. Оставалось два выхода: идти домой и признаваться маме или…

…Идти в милицию! Где же у нас милиция?

Рядом находилась станция метро «Площадь Карла Маркса». И в ней было локальное отделение милиции. Я побежала туда со слезами и криками: «Помогите, меня ограбили!»

Высокий милиционер (как дядя Стёпа) взял меня за руку и спросил, кто это сделал? Я описала цыганский табор у входа в метро. Тот понимающе нахмурился, вызвал напарника, и они вдвоём пошли наверх. Там они поймали самую старую цыганку из всего табора. От чего я ещё больше расстроилась, ведь не она же меня грабила. Я даже пыталась сказать милиционерам, что это не та. Потому что мне казалось, что наказывать нужно виновных, а не самых старых, которые не могут быстро убежать от сотрудников милиции.

Но милиционеры были профессионалами. Они знали, кого ловить. Нас отвели в комнату за решётку и заперли дверь. Начался допрос старой цыганки.

– Доставай деньги, – предложили ей по-хорошему. Но цыганка утверждала, что у неё ничего нет.

– Послушай, ну не будем же мы задирать твои юбки, давай сама! – тут я с удивлением узнала, что юбки у цыганок многослойные.

Добрый и плохой милиционеры по очереди то уговаривали, то угрожали старой смотрительнице табора.

Я сидела на деревянной лавочке напротив и смотрела на это всё, как будто шло второе действие циркового представления.

Наконец, цыганка сдалась и начала поднимать один подол за другим. Самая последняя юбка имела большой карман, из которого милиционер стал доставать деньги и выкладывать на стол передо мной. Мятые денежные купюры разного достоинства, мои скрученные десятки – полный подол дневного заработка цыганского табора лежал теперь на столе.

– Твои деньги? – спросил милиционер.

– Мои, – ответила я. Я счастливо смотрела на свою трубочку из купюр. И ничего больше не имела в виду.

– Забирай всё, – скомандовал милиционер.

– Всё!? Всё-всё? – я не верила в происходящее. Но милиционер уже складывал деньги в большую пачку, которую протянул мне.

– Это всё мне? – удивлённо спросила я. Милиционер раздражённо хмыкнул и сказал: «Марш домой, некогда нам тут с вами возиться, и больше с цыганами не связывайся!» Я расписалась в каком-то документе, взяла купюры и засунула их в карман.

Старая цыганка смотрела на меня своим страшным сверкающим взглядом, а я смотрела на неё и медленно шла к выходу. Дуэль взглядами была похожа на телепатический диалог, где она обещала ещё встретить меня на улице, а я предупреждала, чтобы они больше не смели так делать, иначе это опять плохо закончится.