И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Здесь будет уместно вкратце сообщить о жалованье и стоимости продуктов питания в этих местах: заводской мастер получает три шиллинга в день, помощник мастера – 2 шиллинга 5 пенсов, подсобный рабочий – 1 шиллинг 9 пенсов. На золотых приисках людям платят от 1 шиллинга 2 пенсов до 1 шиллинга 7 пенсов в день. Нетрудно догадаться, сколько зарабатывают разнорабочие, женщины и девушки. Правда, здесь очень дешевые продукты питания: фунт мяса стоит 1,25 пенса, курица – 2,25 пенса, ржаной хлеб – менее пенса за фунт, другие продукты столь же дешевые.

Сев на наш поезд, мы прибыли в город. Владельцы здешних карьеров и завода организовали в нашу честь ужин. Рядом с веткой железной дороги и городской администрацией для этого был сооружен временный помост. Следующим утром некоторые из нас побывали на платиновых приисках, расположенных примерно в двадцати четырех милях от Нижне-Тагильского завода. Платину добывают так же, как и золото – промыванием. Затем одна группа моих коллег провела день на месторождениях малахита и меди, я же с двумя компаньонами отправился на огромный Нижне-Тагильский чугуноплавильный и железоделательный завод.

Осмотрев его, мы решили перекусить, но ресторана в этом городе не оказалось. Зайдя в один из домов, мы, не имея при себе разговорника, с трудом объяснили пожилой хозяйке, чтобы она приготовила бифштекс, но это не утолило наш голод. Будучи не в состоянии выразить свое желание словами, мы нарисовали на листе бумаги яйцо, которое разрезают ножом на две части и выливают его содержимое в стакан. Умная женщина сразу же сообразила, что мы хотим пашот [751]. Пока мы уплетали его, старушка, подойдя к столу, стала как бы доить руками воздух, а потом показала на стакан и рот. Не понимая смысла ее движений, но догадываясь, что она хочет попотчевать нас чем-то еще, мы, сделав серьезные лица, затараторили по-русски: «Да, да». Она ушла и вскоре вернулась с крынкой молока – оказывается, хозяйка изображала, откуда оно берется. Выпив его, мы стали жестами показывать, как стригут волосы, старательно выговаривая при этом слово «парикмахар» (так русские называют цирюльника). Женщина в ответ закивала «о, да-да» и, подойдя к окну, указала пальцем на большую площадь [752], где работал цирюльник, который и привел нас в относительно презентабельный вид.

В пятом часу ночи 20 августа, направляясь на станцию Кушва [753], мы на несколько часов остановились в Нижне-Баранчинском заводе [754]. Недалеко от станции Баранчинская мы поднялись на высокую гору и с нее осмотрели округу [755]. В пути на вершину, который отчасти проходил по лесу, нас сопровождали множество людей на лошадях и конная полиция.

Возвращаясь на станцию, мы завернули на большой военный Нижне-Баранчинский чугуноплавильный завод [756]. Там вовсю шло празднество, дороги были украшены арками из еловых веток, а люди перекрыли тракт. Оказывается, отмечалось 150-летие завода [757], и к нашему удивлению, нас тоже пригласили присоединиться к всеобщему веселью, а начальство приготовило для нас изысканнейший завтрак. Предварительно нам продемонстрировали искусно выполненные модели снарядов, выпускаемых этим предприятием.

Контора Нижне-Баранчинского завода

Расставшись с гостеприимными и любезными заводчанами, мы подъехали в дрожках к поезду, и в 11 часов 48 минут дня уже были на станции Кушва, откуда отправились за пять миль на изумительное месторождение магнитного железняка горы Благодать [758]. Мы изучили геологию этого огромного карьера и технологию его эксплуатации. На вершине горы возведено роскошное святилище, в котором постоянно горят свечи [759]. До середины прошлого века это месторождение было известно только здешним туземцам [760], а русским о нем впервые сообщил некий Степан Чумпин, за что был заживо сожжен своими соплеменниками [761]. В честь него и воздвигли этот храм.

Группа кушвинских крестьян

Подивившись размерам этого месторождения и долгому времени его эксплуатации [762], мы пообедали и, быстро доехав на дрожках до станции [763], сели на поезд, а вечером расстались с радетельным начальником нашей экспедиции мистером Чернышёвым [764], который отбыл в Санкт-Петербург. По этому случаю нами было устроено факельное шествие из свеч. Поезд, остановившийся в безлюдной местности недалеко от станции, и толпа распевающих при свете луны (и свечей!) народные песни делегатов конгресса [765]выглядели довольно странно, и, замечу, несколько необычно на фоне характерной для этих мест пронзительной тишины.