Юсси Конттинен - Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

В Тёхтюре бодрые молодые ребята открыли стартап-фирму «Куллаты». Фирма продает мороженое, распиливает замороженную конину и очищает питьевую воду. Бутылка на 19 литров с доставкой на дом стоила 100 рублей, а бутылку потом возвращаешь. Бережливая Октябрина считала, что это просто грабеж, но мы все-таки теперь заказывали бутилированную воду и убедились, что это была лучшая инвестиция в наше здоровье.

Когда мы вылечили желудок, дети покрылись волдырями. У старшего сына большие гнойники появились на руке прямо перед нашим отъездом в отпуск на север Якутии. В маленьком поселке Саккырыр за полярным кругом их стало больше. Те, что на ноге, уже мешали при ходьбе. Однажды вечером положение стало критическим – у мальчика поднялась высокая температура. Мы боялись, что у него начнется заражение крови. Поздно вечером я побежал в местную больницу, оттуда отправили «Скорую». Медбрат дал мальчику жаропонижающее и сказал, что утром надо взять у врача в больнице антибиотики. Но мы все-таки проконсультировались по телефону с финским доктором, который приказал начать прием антибиотиков немедленно, если есть риск заражения крови. «Не ждите до утра», – настаивал он. У нас не было с собой нужного антибиотика, но врач сказал, чтобы сын выпил то, что есть. Мальчик принял первую порцию, температура быстро спала, и он пошел на поправку.

Вернувшись в Тёхтюр, нам снова пришлось вызывать «Скорую». Жена глубоко порезала палец. Из больницы соседней деревни Октемцы приехал «уазик» с мигалкой. Медсестра попросила подставить тарелку, так как кровь текла рекой, и толстой ниткой наложила на палец глубокий шов – без всякой анестезии. Жену трясло от боли. Когда потом в Финляндии врач осмотрел рану, он сказал, что на нее надо было наложить как минимум три шва. Полностью чувствительность к пальцу так никогда и не вернулась. Сибирь оставила свой след.

Из Финляндии мы вернулись после рождественских каникул, в Якутии в это время свирепствовала эпидемия гриппа, и все школы в республике закрыли. Иногда казалось, что здесь использовали любую возможность, чтобы держать школы закрытыми. Еще понятно ограничение по холоду для младших классов при – 45 градусах. Но уроки также отменяли в разгар бабьего лета из-за отсутствия отопления, в связи с различными праздниками и мероприятиями, настоящими или придуманными эпидемиями. На карантине школьники были три полных недели, серьезно. Все это время школа стояла темная, двери были заперты, дети сидели по домам. По закону так должно быть, если заболели больше 20 % школьников по республике. Но я удивляюсь, почему тогда не закрыли остальные места массового скопления людей? Садики, офисы, общественный транспорт и армию? Или считают, что ходить в школу – напрасная трата времени?

Наш старший сидел все время дома, и дом от него ходил ходуном. Когда я спросил в Whatsapp у учительницы, что должен делать ребенок во время карантина, чтобы не отстать от программы, ответ был короткий: «Пусть отдыхает».

По иронии судьбы во время долгого карантина наши дети не заболели и другие сельские дети тоже. Осенью всем сделали прививку от гриппа, и, казалось, эпидемия Тёхтюр миновала. Когда карантин кончился и дети наконец-то собрались вместе, они один за другим стали заболевать. Долгожданная эпидемия все-таки пришла – и школу снова закрыли.

Каждый третий алмаз в мире добывают из вечной мерзлоты, хотя здравого смысла в этом мало.

р. Анабар, Накын, Томтор, р. Вилюй, Мирный

Чем больше сокровище, тем больше вокруг него историй и легенд, вот и в Якутии тоже. Говорят, Бог здесь отморозил руки, уронив на землю всю таблицу Менделеева. Вот грохоту, наверное, было, так как в вечной мерзлоте Якутии скрывается большая часть всех алмазов России.

Старенький дрожащий «Ми‑8» полтора часа вихляет над необитаемой монотонной тайгой. Вдруг снежный лес вокруг превращается в лоскутное одеяло: прямые линии разрезают его на ровные квадраты – исследовательские зоны геологов. Скоро земля раскрывается огромным кратером, по серпантинным краям которого едут самосвалы. Вдалеке высятся заводские сооружения, жилые постройки, отдаленно напоминающие альпийские домики, и даже церквушка с золотыми куполами.

Мы приземляемся на вотчину «Алросы» – крупной алмазодобывающей корпорации. Накынское месторождение в Западной Якутии поддерживает связь с внешним миром лишь по воздуху, и четыре месяца в году по зимнику. 1200 мужчин и женщин трудятся тут в поте лица по 12 часов в день, двухнедельными вахтами, чтобы заработать (зарплаты на вахте начинаются от 40 000 р., многие, конечно, получают намного больше). В рабочем поселке строго соблюдается сухой закон, за охоту и рыбалку тоже можно вылететь с работы – начальство не хочет, чтобы рабочие заблудились в тайге.