Юсси Конттинен - Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

Однажды утром я совершил большую ошибку. Рано утром я вышел из медпункта на прогулку, пожалел Нину – не стал будить, чтобы она заперла дверь. Пока она спала, кто-то вошел, обшарил все шкафы в приемной и украл медицинский спирт! Чукчи очень много пьют, даже по официальным данным, 34 литра алкоголя в год на душу населения, то есть в два раза больше, чем в среднем по России, и в три раза больше, чем в среднем по Финляндии. Пьянство бросается в глаза. В Энурмино прямо на дороге клянчили деньги на бутылку. В магазине пьяная женщина треснула своего ребенка – его преступление было в том, что просил конфету. Никто не вмешался. Когда я пришел в гости к знакомому охотнику на моржа, хозяин открыл бутылку водки, сделал два глотка и удивительно быстро опьянел. Когда через полчаса я попытался уйти, он повис на мне всем своим телом и заставил сесть. Его жена помогла мне вырваться – и я еле ушел.

Снежана Кеутегина, конторщица кооператива зверобоев, ведет кружок для женщин, пытающихся бросить пить. Ее телефон все время пищал – женщины из группы делились тем, что наболело. Кеутегина нервничала от этих сообщений. Она бы хотела сократить продажу алкоголя в деревне до двух дней в месяц, как делали раньше. Муниципальный совет предложил законопроект в региональную думу. Сейчас алкоголь продается в государственном магазине, и из ассортимента только водка. Скудный выбор разнообразят самогонщики.

Чрезмерное потребление алкоголя ведет и к другим социальным проблемам. У многих тут туберкулез. Несколько лет подряд в деревне были волны самоубийств. Вот и у Кеутегиной два брата повесились. В 2009 году индекс самоубийств в округе Лаврентии составлял 370 случаев на сто тысяч жителей, это мировой рекорд. В Евросоюзе 11 случаев. «Убивают себя, потому что в жизни не за что ухватиться. Многие только и умеют, что срезать куски мяса с моржа, – о будущем совсем не думают. Трезвые не наложат на себя руки, такое бывает только в семьях, где пьют», – считает Таня Воробьева.

Детей в Энурмино много. «What is your name?» [27] Как тебя зовут? – спрашивали у гостя любопытные малыши. Посреди деревни – здание школы, похожее на космический корабль. Там проходил урок антиалкогольного просвещения. Учителя и школьники смотрели образовательный ролик, в котором мультяшный алкоголь убивал мозговые клетки. Школьники питаются 3 раза в день и уроки делают в школе. Это место, где можно помыть руки и лицо. «Люблю непосредственность этих детей. Они другие, свободные и доверчивые. Они понятия не имеют о правилах этикета, даже не знаю, имеет ли смысл их постоянно одергивать», – призналась директор, русская женщина Марина Данилова. Два года она безвыездно прожила в Энурмино, даже в отпуск не уезжала. Большую часть ее подчиненных прислали сюда, в такую даль, из Республики Калмыкия.

В школе всего четыре класса. В десятилетнем возрасте детство ребенка в Энурмино заканчивается, его увозят в интернат за 260 км, в Лаврентию. Родителей теперь он увидит только летом и, если повезет, на Новый год. Марина Данилова хотела бы, чтобы дети оставались в Энурмино подольше, но для этого придется перестраивать школу. Некоторые из тех, кто уехал учиться в Лаврентию, так там и остаются, а те, кто возвращается, их, как в старину, море кормит. Не будет моржей – не будет и поселка Энурмино.

Обратная дорога шла по плану, но в аэропорту Анадыря моя поездка сорвалась. Компания «ВИМ-Авиа», которой я собирался лететь, обанкротилась. Владельцы компании бежали в Турцию, сто тысяч купивших билеты застряли, и Путин по телевизору орал на министров.

Через месяц среди ночи меня разбудил телефон. Звонил глава администрации Энурмино Борис Гытгыросхин. Ему пришло письмо из «Роснефти», надо было подписать бумагу, что администрация дает согласие на добычу нефти в Чукотском море. «Народ у нас очень против. Придется тебе вернуться к нам и поднять шумиху», – сказал мне голос издалека.

Деревня стоит перед сложным выбором. Не знаю, могу ли я чем-то помочь Гытгыросхину, но я от всей души надеюсь, что охотники – продолжатели тысячелетней традиции, моржи и белые медведи окажутся для России важнее, чем нефтяная лихорадка конца времен.

Однажды взглянув в глаза моржу, ты этого уже никогда не забудешь.

Способны ли мы, люди, жить так, чтобы на земном шаре осталось немного места и для этих восхитительных усачей с Северного Ледовитого океана?