Алексей Митрофанов: Большая Полянка. Прогулки по старой Москве

В доме многое переделано, конечно, но часть, особенно некоторые детали обработки, а также своды очень хорошо сохранились от XVII в. Небольшая церковь Николы, что на Берсеневке, стоящая рядом с этим домом и приблизительно современная ему, очень легка и изящна».

* * *

В девятнадцатом столетии в доме разместилось Императорское московское археологическое общество. Одним из активнейших его участников был археолог Игнатий Стеллецкий. Впрочем, действительным членом Императорского московского археологического общества он стал, что называется, не от хорошей жизни – ведь для того чтобы спокойно исследовать подземную Москву, ему необходима была поддержка какой-нибудь влиятельной организации. Тем не менее Стеллецкий уделял этому обществу немало времени и сил. В частности, в комиссии «Вся Москва» он сделал около тридцати докладов. При этом они выделялись из общего ряда своей особой увлекательностью и романтичностью. Одни только названия чего стоили: «О подземном Кремле», «Новое о библиотеке Ивана Грозного», «Подземная новелла №3. Тайники дома Шепелева (Яузская больница)», «Подземная новелла №4. Тайники дома Дмитриева-Мамонова (Глазная больница)»…

Сами же выступления звучали как детективные рассказы. Например, в докладе «Подземный ход под Новодевичьим монастырем в Москве» Игнатий Яковлевич рассказывал о методах своей работы: «Предварительно были собраны циркулирующие среди местного населения слухи о подземных ходах. Упорно говорят о потайном ходе из Новодевичьего монастыря к Москве-реке. Для проверки слухов мною был нанесен визит игуменье монастыря, Леониде. Стоя во главе монастыря недавно, всего три года, последняя отговорилась незнанием, сообщив, впрочем, что, насколько ей известно, под собором имеются склепы, а из собора ведет какой-то ход, – куда, она не знает. Любезно разрешив осмотреть „склепы“, игуменья отрядила двух монахинь с ключами».

Это здание – самое, пожалуй, интересное из тех, с которыми была связана московская жизнь Игнатия Яковлевича. Он, несмотря на скепсис популярного путеводителя, обнаружил в палатах белокаменную лестницу, ведущую куда-то под Москву-реку. Разумеется, Стеллецкий сразу начал разворачивать археолого-спелеологическую деятельность, но строгая и осторожная руководительница общества, графиня Прасковья Сергеевна Уварова отрезала: «Пока я жива, Вы в доме Археологического Общества копать не будете».

* * *

Люди здесь работали пресимпатичнейшие. Вера Харузина, этнограф, вспоминала о своей детской подруге Соне Чертороговой: «Софья Васильевна встала в некоторые отношения к науке: а именно, она получила место в Московском археологическом обществе с квартирой в доме Общества на Берсеневской набережной, была библиотекаршей Общества, исполняла секретарские обязанности при графине П. С. Уваровой, благодаря чему присутствовала на заседаниях, входила в личные сношения с археологами. Беседа с ней всегда была мне интересна, не говоря о той сердечности, которая скрепляла наши с ней отношения. И мне всегда бывало приятно бывать у нее, в такой оригинальной обстановке, в комнате со старинными окнами, глядящими в сад, где Соня разводила цветы и сажала яблони. И помню я, как много-много лет после нашей гимназической жизни мы, уже не молодые, присутствовали на костюмированном вечере, устроенном в залах Археологического общества Софьей Васильевной для детей сестры и их товарищей и подруг. И как было весело смотреть на эту молодежь, танцующую в зале заседаний со сводами и расписным потолком, и как изящно был сервирован стол, весь убранный фиалками, и как прелестна была миловидностью и приветливостью к гостям старшая дочь Екатерины Васильевны Таня Кувшинникова в костюме Снегурки».

Кто бы сегодня стал бравировать знакомством с человеком, «входящим в личные сношения с археологами»?

* * *

После революции здесь разместились новые организации. Об одной из них – Институте этнических и национальных культур народов Востока – писал Осип Мандельштам: «Институт народов Востока помещается на Берсеневской набережной, рядом с пирамидальным Домом Правительства. Чуть подальше промышлял перевозчик, взимая три копейки за переправу и окуная по самые уключины в воду перегруженную свою ладью.

Воздух на набережной Москвы-реки тягучий и мучнистый».

И далее – развитие событий: «Ко мне вышел скучающий молодой армянин. Среди яфетических книг с колючими шрифтами существовала так же, как русская бабочка-капустница в библиотеке кактусов, белокурая девица.