Алексей Митрофанов - Большая Полянка. Прогулки по старой Москве

Изразцы же храма на Полянке сделаны известным мастером Степаном Полубесом.

Эта церковь поражала, завораживала москвичей. Аполлон Григорьев восхищался: «Остановитесь на минуту перед низенькой, темно-красной с луковицами-главами церковью Григория Неокесарийского. Ведь, право, она не лишена оригинальной физиономии, ведь при ее созидании что-то явным образом бродило в голове архитектора, только это что-то в Италии выполнил бы он в больших размерах и мрамором, а здесь он, бедный, выполнял в маленьком виде да кирпичиком; и все-таки вышло что-то, тогда как ничего, ровно ничего не выходит из большей части послепетровских церковных построек. Я, впрочем, ошибся, сказавши, что в колоссальных размерах выполнил бы свое что-то архитектор в Италии. В Пизе я видел церковь Santa Maria della Spina, маленькую-премаленькую, но такую узорчатую и вместе так строго стильную, что она даже кажется грандиозною».

Даже строгие авторы известного путеводителя «По Москве» (издание братьев Сабашниковых, 1917 год), как только речь зашла об этом храме, сбились с интонации, заговорили словно древние былинники: «Поодаль, на правой стороне переулка виднеется группа убогих деревянных поповских домиков на типично замоскворецком «монастыре». Среди них возвышается сказочно красивый храм Григория Неокесарийского, что при Полянке (или что в Дербицах, как его звали в старину), построенный в 1668—1679 гг. «из казны Великого Государя царя Алексея Михайловича» по указанию духовника его, Андрея Саввинова, бывшего священника прежней здешней деревянной церкви Григория Неокесарийского… Главная красота в наружной отделке храма – его «ценинное» убранство, пояс цветных изразцов XVII в., блещущих свежими красками, точно они сделаны вчера. Сохранилась и древняя раскраска церкви. Все вместе характеризует пристрастие эпохи к яркой красочности. Войдем во вторые ворота церковного двора. Красивы детали, напр., наддверные кокошники в главном кубе храма. Очень хороши оконные наличники, видные сбоку, со двора. Из пристроек левая от главного входа относится к 1834 г.; она грубо нарушает изящную архитектуру храма, не щадя его деталей; правая – старая, может быть, современная построению храма. Над главным входом, по-видимому, когда-то был соответствующий изразцовый фриз; в дверной арке уцелела раскраска, сохранившаяся и на других тесаных архитектурных деталях храма. Прелестна колокольня, с ее расцвеченными жгутами, служащая и входом в храм.

Внутри храма замечательный изразчатый портал и ряд старинных икон; есть писанная царским изографом Симоном Ушаковым; напр., икона «Верую во единого Бога»».

* * *

В 1960-е храм, к тому моменту приспособленный под городские нужды, был отреставрирован и приобрел весьма оригинальный вид. Под колокольней, выходящей своим корпусом на тротуар, было прорублено для пешеходов прямоугольное отверстие, своего рода подлаз. Человек как бы на секунду входил в церковь и тотчас же из нее выходил. Общий вид храма, разумеется, от этого не выиграл, однако москвичам было удобно. Опять же, редкостный аттракцион.

Но сравнительно недавно храм передан Патриархии, вновь отреставрирован, и колокольня его наконец обрела целостность.

* * *

А неподалеку (дом №37) стоит церковь Успения в Казачьей слободе. Она ненамного моложе – построена в 1695 году. Но, небогатая на слухи и события, значительно проигрывает – и внешне, и по репутации. Тот же Аполлон Григорьев писал: «Вот мы дошли с вами до Полянского рынка, а между тем уже сильно стемнело. Кой-где по домам, не только что по трактирам, зажглись огни.

Не будем останавливаться перед церковью Успенья в Казачьем. Она хоть и была когда-то старая, ибо прозвище ее намекает на стоянье казаков, но ее уже давно так поновило усердие богатых прихожан, что она, как старый собор в Твери, получила общий, казенный характер. Свернемте налево. Перед нами потянулись уютные, красивые дома с длинными-предлинными заборами, дома большею частью одноэтажные, с мезонинами. В окнах свет, видны повсюду столики с шипящими самоварами; внутри глядит все так семейно и приветливо, что если вы человек не семейный или заезжий, вас начинает разбирать некоторое чувство зависти. Вас манит и дразнит Аркадия, создаваемая вашим воображением, хоть, может быть, и не существующая на деле».

То есть незначительное вроде окружение в действительности казалось много интереснее, чем этот храм.

Правда, поговаривают, что последний (перед закрытием в 1930-е годы) настоятель храма, о. Андрей вместе с последним старостой, Д. М. Рогаткиным-Ежиковым написали вместе величайший, немыслимый труд по истории церкви, да и казачества вообще. Но труд пропал вместе со всем архивом храма, и доподлинно судить о нем, увы, не представляется возможным.