Вадим Чернобров - Москва - феномены, аномалии, чудеса

Смерть же самого Фёдора Алексеевича была приписана народной молвой колдунам из Немецкой слободы. Восставшие стрельцы ворвались в Кремль. Искали лекаря Даниила ван Гадена. Не помогла иноземному доктору защита царевны Софьи. Доктор был признан колдуном, так как в его доме стрельцы обнаружили многоногое морское животное. Заспиртованный осьминог и стал последним доказательством вины «цареубийцы». Лекаря жестоко пытали и порубили на куски.

Всё, что происходило в эти годы, очень сильно напоминает политические репрессии сталинских лет. Всё те же оговоры, неправедные обвинения. Многие в те времена свели счёты с врагами. Показания добывались под пыткой и оправданных не находилось. Громкие процессы сотрясали целые районы. Не щадили и царских приближённых, ибо одного лишь обвинения было достаточно, чтобы заработала машина следствия, перемалывающая всех, кто попадётся. Цари до жути боялись колдовских чар и легко расставались с тем, кто в них подозревался.

В смутное время противостояния Софьи и Петра активное участие приняли чародеи. Начальник стрелецкого приказа окольничий Фёдор Шакловитый подсылал в Преображенское чернокнижницу, чтобы извести Петра. Колдун Василий Иконник требовал от Софьи пять тысяч рублей за наведение смертельной порчи на государя (чем вам не киллер?). Но не одни Софьины подельники были столь хитры. Постельничий царя Петра, впоследствии ставший канцлером, Гаврила Головкин в превеликой тайне привёл к царю татарского мурзу Ибрагима Долоткозина и татарина Кодоролея. Колдуны ворожили по книгам и предсказали Петру победу в политической борьбе.

Рубль денег, четверть ржаной муки, пол-осьмины муки пшеничной, осьмину гороха, пол-осьмины крупы, полтуши мяса и полведра вина — во столько оценил услуги волхва Дорофея Прокофьева стольник Андрей Безобразов. Поручил он колдуну очаровать царя Петра I, дабы не посылал он его, старого, воеводою на Терек. Колдун просьбу исполнил. Пустил по ветру чары. Однако выдали его. Сотника казнили на Красной площади, а на Болотной площади в тот же день показательно сгорел в срубе и сам колдун Прокофьев с помощниками «за их воровство и на их государское здоровье за злой волшебный и богоотменный умысел».

Не прощают властители попыток сверхъестественной силой влиять на их решения. В «Артикулах Воинских», изданных в 1716 году при Петре I, запрещаются разные виды колдовства под страхом тяжких наказаний. Там же впервые был введён пункт о наказании не только чародеев, но и их заказчиков: «Кто чародея подкупит, или к тому склонит, чтобы он кому другому вред учинил, оный равно так, как чародей сам, наказан будет».

Колдунов самодержец преследовал, но есть предположение о том, что сам он через своего советника Брюса вместе с соратниками занимался магией, алхимией и астрологией. Легенды? Быль? С наших царей станется.

Официально преследовать колдовство в России перестали в XIX веке. Власти объявили чародейство невежеством. Но мало что изменилось. В деревнях время от времени сжигали колдуний, а в дворянских кругах использовали новомодные оккультные ритуалы. Попытки магическим образом воздействовать на правителей, видимо, не прекращались никогда.

Чёрный оборотень Замоскворечья

Издавна иностранцы называли Москву «градом медвежьим». Некоторые из них привирали, что по улицам Российской столицы свободно разгуливают дикие медведи. Но доля правды в словах «Москва — град медвежий» была.

Этих зверей держали во многих домах для забавы, как сторожей, и, увы, для кровавых потех.

В XV-XVII веках медвежьи бои были частыми на московских площадях, улицах, дворах.

Писатель и историк Николай Михайлович Карамзин приводит описание медвежьих боёв:

«Охотники царские, подобно римским гладиаторам, не боятся смерти, увеселяя государя своим дерзким искусством.

Диких медведей, ловимых обыкновенно в ямы или тенетами, держали в клетках. В назначенный день и час собирается двор и несметное число людей пред феатром, где должно быть поединку: сие место обведено глубоким рвом для безопасности зрителей и для того, чтобы ни зверь, ни охотник не могли уйти друг от друга.

Там является смелый боец с рогатиною и выпускают медведя, который, видя его, становится на дыбы, ревёт и стремится к нему с отверстым зевом. Охотник недвижим: смотрит, метит — и с сильным махом всаживает рогатину в зверя, а другой конец ея пригнетает к земле ногою.

Уязвлённый, яростный медведь лезет грудью на железо, орошает его своею кровию и пеною, ломит, грызёт древко, и если одолеть не может, то, падая на бок, с последним глухим рёвом издыхает.