Тим Скоренко - Эверест

У Дэвида Шарпа, каким его увидела камера канала Discovery, была абсолютно синяя кожа. Он вряд ли мог лечь – из-за удушья приходилось сидеть. Возможно, он просто замерз. Возможно, он умер от отека легких – так погибает четверть всех невозвращенцев. И еще четверть – от отека мозга. У меня были легкие. Страшно, когда ты ложишься от усталости, но тут же поднимаешься, потому что лежа вообще не можешь дышать.

В принципе, ты уже мертв, дружок.

Джордж Мэллори обещал в случае успешного восхождения оставить на вершине портрет жены, Рут Тернер. Но не оставил. Это является основным аргументом тех, кто уверен в первенстве Хиллари, поднявшегося на гору тридцатью годами позже.

Аргументов в пользу Мэллори тоже хватает. Его тело найдено на высоте 8155 метров, а его кислородный баллон и ледоруб Эндрю Ирвина, напарника Мэллори, – значительно выше: на 8480 и 8460 метрах соответственно. Значит, они добрались как минимум до этих высот. Мэллори – опытный альпинист – умер не от гипоксии или ослабления организма. Он умел справляться с такими вещами. Нет, он просто разбился. Переломы и ушибы означали только одно: Мэллори забрался достаточно высоко, а затем начал спускаться и сорвался на спуске. Неужели он развернулся бы, не дойдя четырехсот метров до вершины? Вряд ли.

Нередко бывает так, что до вершины остаются считанные метры – и альпинист впадает в состояние эйфории, я уже упоминал о ней. Он чувствует прилив сил, он может даже побежать, если позволит тропа. А потом он умрет – на обратном пути, когда силы будут растрачены на бессмысленный бег и восторг.

В принципе, я умер именно так. Я не знал ни о горной болезни, ни об ослаблении организма, хотя и чувствовал их в полной мере: меня рвало кровью и несло по двадцать раз на дню. Но когда до вершины осталось чуть-чуть, всю боль как рукой сняло. Я добежал, добрался, дополз и упал лицом в снег, разгребая его руками, отталкивая от себя. Сил поднять глаза и посмотреть на окружавшую меня красоту не было. Да и в любом случае я потерял солнцезащитные очки. Если бы я посмотрел наверх, то ослеп бы. Странно, но блеск снега мои глаза выдержали.

Да, именно так. Я был на вершине, просто вся эта история – не обо мне. Я лишь наблюдатель, способный превратить картинки в слова. Я вижу все. Я смотрю на туристов, которые поднимаются до Кала Паттар и не идут дальше, потому что это все, что им нужно, – поглядеть на гору со стороны. Я смотрю, как альпинисты, уже выйдя из базового лагеря, спускаются обратно, чтобы вернуться ни с чем, потому что жизнь им дороже вершины. И, если честно, все они кажутся мне одинаковыми. В мои времена сюда шли, чтобы стать первыми. Это удалось Хиллари – аплодисменты… Официально, конечно.

Потом шли, чтобы стать первым без кислорода (официально – Райнхольд Месснер и австриец Петер Хабелер), первым в одиночку (снова Месснер), первым без ног (Марк Инглис), первой женщиной (Дзюнко Табэи), первой женщиной без кислорода (Лидия Брэйди), первым слепым (Эрик Вейхенмайер) и так далее. Рекорды, рекорды, рекорды… Все эти рекорды высосаны из пальца. Мне кажется, что главное в этом деле – подняться, зафиксировать свое пребывание на вершине и спуститься. Есть галочка в зачетной книжке. Одна из четырнадцати необходимых. Другое дело, что все предметы в этом университете – факультативны.

Бывают, правда, интересные студенты. Например, Дидье Дельсаль. Его трудно назвать альпинистом, хотя он побывал на самой вершине и окинул взглядом окрестности. Просто он не шел наверх по одному из склонов, а поднялся на вертолете Eurocopter Ecureuil/AStar AS350 B3. Он пробыл на вершине горы две минуты 14 мая 2005 года, а затем еще столько же на следующий день. Теперь эту модель вертолета показывают в рекламе не иначе как на фоне гор, а ее продажи возросли в десятки раз. Никто и никогда не смог повторить двойной трюк Дельсаля. Он был единственным человеком, поднявшимся на гору вообще без альпинистского оборудования. Даже без рюкзака. Признаться, я с интересом наблюдал за ним. Если бы двигатель вертолета заглох, Дельсаль бы погиб. Его бы сразу смело в пропасть, потому что на вершине нет ровной площадки, а посадка засчитывается просто двухминутным касанием поверхности горы при вращающемся винте. Конечно, он мог бы успеть выбраться. Но тогда его смерть растянулась бы на много часов.

Удивительно, но в мое время вертолеты были чем-то диковинным, не способным пролететь более нескольких сотен метров. Обладай я такой машиной вместо приснопамятной развалюшки De Havilland, все было бы значительно проще. Я бы просто приземлился на вершине, и всё. Но в любом случае мой «мотылек» конфисковали еще в Индии.