Жюль Верн - Приключения троих русских и троих англичан. Плавающий город. Священник в 1839 году [без илл.]

На все это Николай Паландер отвечал лишь частыми кивками головы. Он, казалось, хотел сказать, что согласен с любым приговором, сказать, что вполне заслуживает их все, что они даже слишком мягки для него!

— Но если его ограбили! — сказал, наконец, полковник Эверест.

— Неважно! — воскликнул Матвей Струкс, окончательно выйдя из себя. — Почему этот презренный удалился из отряда? Почему он не остался возле нас, после всех рекомендаций, которые мы ему давали!

— Да, — ответил сэр Джон, — верно, но надо, наконец, узнать, потерял он реестры или у него их украли. Вас ограбили, господин Паландер? — спросил сэр Джон, обратившись к бедняге, изнемогавшему от усталости. — Вас ограбили?

Николай Паландер сделал утвердительный жест.

— А кто вас ограбил? — снова спросил сэр Джон. — Должно быть, это туземцы, макололы?

Николай Паландер сделал отрицательный жест.

— Европейцы, белые? — добавил сэр Джон.

— Нет, — ответил Николай Паландер сдавленно.

— Но кто же тогда? — воскликнул Матвей Струкс, поднеся сжатые кулаки к лицу несчастного.

— Нет, — произнес Николай Паландер, — не туземцы... не белые... а бабуины! [220] Бабуин — обезьяна рода павианов. Длина тела около 75 см, хвоста — 60 см. Обитает в Центральной и Восточной Африке.

Воистину, если бы обстоятельства этого происшествия не были столь печальны, полковник и его компаньоны от души рассмеялись бы в ответ на такое признание! Николай Паландер был ограблен обезьянами!

Бушмен поведал своим спутникам, что такое случается часто. Неоднократно, на его памяти, эти самые «шакмас» — павианы со свиноподобными головами, принадлежащие к роду бабуинов, многочисленные стада которых встречаются в лесах Африки, нахально обирали путешественников. Математик дал обокрасть себя этим разбойникам не без борьбы, о чем свидетельствовала его, вся в клочьях, одежда. Но это никоим образом его не оправдывало. Такого бы не случилось, если бы он оставался со всеми, а теперь реестры научной комиссии утрачены, и это — невосполнимая утрата, сделавшая напрасными столько перенесенных опасностей, столько страданий и столько жертв!

— Фактически, — сказал полковник Эверест, — не стоило измерять дугу меридиана в дебрях Африки, чтобы какой-то растяпа...

Он не докончил фразы. Зачем казнить несчастного, который уже и так казнит сам себя и которого вспыльчивый Струкс не переставал награждать самыми нелестными эпитетами!

Однако надо было действовать, и бушмен стал действовать. Он один из всех (поскольку потеря не касалась его непосредственно) сохранил самообладание. Ведь надо признать, что европейцы, все без исключения, были убиты горем.

— Господа, — сказал бушмен, — я понимаю ваше отчаяние, но не надо терять напрасно драгоценные секунды. У господина Паландера украли реестры. Он был ограблен бабуинами, что ж! Нам надо не мешкая догнать воров. Эти «шакмас» берегут украденные вещи! А реестры несъедобны, и, если мы найдем вора, мы найдем реестры при нем!

Предложение показалось резонным. Бушмен зажег у всех лучик надежды. Нельзя было дать ему потухнуть. Николай Паландер оживился при этих словах бушмена. В нем проснулся совсем другой человек. Он сорвал с себя остатки покрывавших его лохмотьев, взял у одного матроса куртку, у другого — шапку и заявил, что готов вести своих товарищей к месту преступления!

В тот же вечер, изменив путь согласно направлению, указанному математиком, отряд полковника Эвереста направился прямо на запад.

Ни в эту ночь, ни на следующий день они не настигли грабителей. Во многих местах по некоторым следам, оставленным на земле или на коре деревьев, бушмен и «форелопер» узнавали о том, что здесь недавно проходили павианы. Николай Паландер утверждал, что ему пришлось иметь дело с дюжиной этих животных. Вскоре возникла уверенность, что отряд напал на их след; все шли с чрезвычайными предосторожностями, все время пригибаясь, потому что бабуины — очень чуткие и умные существа, и к ним не так-то легко приблизиться. Мокум рассчитывал на успех только в случае, если удастся застать «шакмас» врасплох.

На следующий день, около восьми часов утра, один из русских матросов, выдвинувшись вперед, заметил если не вора, напавшего на Николая Паландера, то, по крайней мере, его приятелей. Он осторожно вернулся к отряду.

Бушмен велел всем остановиться. Европейцы, решив слушаться его во всем, стали ожидать инструкций. Бушмен попросил их оставаться на месте, а сам, взяв с собой сэра Джона и «форелопера», направился к той части леса, где побывал матрос, заботясь о том, чтобы его спутники держались под прикрытием деревьев и кустарников.