Дмитрий Алексеев - По следам «таинственных путешествий»

За огромным столом, освещаемом дрожащим пламенем свечей, сидел пожилой человек, жизнь которого была удивительной и необычайной.

В бурной судьбе губернатора как в зеркале отразился весь калейдоскоп царствований первой половины XVIII века. Карьеру начал он при Петре I, составляя карты Каспийского моря; в сорок с небольшим, в царствование Анны Ивановны, он уже обер-прокурор сената, участвует в организации Великой Северной и Второй Камчатской экспедиции Беринга; в мрачные времена бироновщины (за участие в деле А. П. Волынского) сменяет блестящий мундир вице-президента Адмиралтейств-коллегии на рубище каторжника в Охотске, а вот теперь, с воцарением Елизаветы Петровны, извлечен из забвения, пожалован в тайные советники и назначен правителем огромного края.

В нынешней должности бывший навигатор и гидрограф — надо отдать ему должное — мало походил на традиционного царского сатрапа. Улучшил управление вверенными его попечению территориями, во многом искоренил лихоимство и злоупотребления чиновников. Являясь к тому же и руководителем «Секретной и о заграничных обращениях комиссии», наметил несколько важных морских и сухопутных экспедиций, которые решил поручить своему протеже Плениснеру.

Плениснер считался способным офицером. Тридцать лет назад он приехал в Петербург попытать счастья. «За живописца капрал» (нечто вроде корабельного чертежника. — Примеч. авт. ) отправился во Вторую Камчатскую экспедицию Беринга и ходил с командором к берегам Америки на пакетботе «Святой Петр». После крушения судна пережил тяжелую зимовку на острове и остался служить в Сибири. И вот близка к осуществлению его честолюбивая мечта: стать командиром Анадырского острога, а значит, и хозяином всего северо-востока Азии.

— Федор Христианович, сенат утвердил ваше назначение. — От этих губернаторских слов у Плениснера даже перехватило дыхание. — Я распорядился, чтобы вы немедленно получили все необходимое и с ротой солдат из Селенгинска и Тобольска без промедления выступили. В канцелярии вам вручат инструкцию, коей надлежит в дальнейшем руководствоваться...

...Долог путь до Анадырской крепости-острога. Из Тобольска по весенней распутице не один месяц, и времени для размышлений у Плениснера было предостаточно.

Интерес к изысканиям новых земель на северо-восточной окраине России все еще большой. Особенно там, в Петербурге. Говорят, сама императрица внимательно читает рапорты и донесения экспедиций.

Об островах, которые тянутся вдоль всего северного берега Азии, слухи ходят уже давно. Про «остров-пояс» сообщал еще в 1645 году казак Михайло Стадухин — основатель Нижнеколымского острога. «Некоторая женка» сказывала ему, что «есть на Ледовитом море большой остров, который простирается против рек Яны и Колымы и с матерой земли виден». В 1702 году казак Михайло Наседкин «присмотрел в море остров против Колымского устья до Индигирки». А его спутник, мореход Данило Монастырский, сказывал, что «тот остров и земля одна с тою, которая видна с Камчатки...».

Разноречивые сведения непрерывно поступают и от других землепроходцев, оседают в архивах сибирских канцелярий. Во всем этом предстояло разобраться, «учинить» описание новых земель, положить их точно на карту и тем самым присовокупить к территории Российской империи.

Прибыв в Анадырский острог, Плениснер развил бурную деятельность. Чукчу Николая Дауркина направил для «проведывания неизвестных островов, около Чукотского носу лежащих, и о положении Америки», а сам с небольшой командой солдат отправился в Нижнеколымский острог. Потребовал рапорты и «скаски» промышленников и казаков.

Местные власти услужливо представили ему казака Федора Татаринова и юкагира Ефима Коновалова, и те показали «по самой справедливости и присяжной должности», что в 1756 году охотились на островах «супротив устья Ковымы-реки» (Колымы. — Примеч. авт. ) [2] Острова, на которых побывали Ф. Татаринов и Е. Коновалов, — Медвежьи. Включают в себя пять островов: Крестовский, Леонтьева, Четырехстолбовой, Пушкарева и Лысова. Первая экспедиция для определения положения Медвежьих островов была отправлена в 1711 году по приказу сибирского губернатора М. П. Гагарина. Эта экспедиция под началом Василия Стадухина, вышедшая из устья Колымы на судне, потерпела неудачу вследствие неблагоприятного состояния льда. Первым русским, посетившим Медвежьи острова в 1720 году, был промышленник Иван Вилегин. На острова он перешел весной по льду и «...нашел землю, токмо не мог знать — остров ли или матерая земля». Четыре года спустя Медвежьи острова посетил «боярский сын» Федот Амосов. «Скаска» Ф. Татаринова и И. Коновалова о посещении Медвежьих островов хранится в ЦГАДА (ф. Кабинет Екатерины 11, 1762—1795 гг., д. № 15, л. 3—4). . Видели там много медвежьих следов и «заведенную незнаемыми людьми» крепость. А к северу от островов якобы имеется еще и «большая земля, на которой и стоячего всякого рода лесу весьма довольно и жилые пустые юрты наподобие якутских имеются». Важные сведения требовали тщательной проверки: многое хитрые охотники могли просто присочинить. Уж очень им хотелось вернуться в места, где они весьма успешно промышляли голубых и белых песцов.