Ринат Валиулин - Португалия

Гораздо свободнее ситуация с другими частями полного и часто довольно длинного португальского имени. Закон определяет, что оно включает имя, данное при рождении, дальше, по выбору, семейное имя, то бишь фамилия, потом, по выбору, фамилия семьи матери, потом, по ситуации, фамилия мужа и еще фамильное имя, на которое вы имеете право. Все это не должно состоять больше, чем из шести слов. «Имя, на которое вы имеете право» – это, скажем, когда был у вас знаменитый предок, например путешественник и первооткрыватель Магеллан или Менезеш (знатный графский род из Кастилии и Португалии). Вы не хотите от него отказываться и регистрируете за собой это право. В итоге получается имя вполне реальной сотрудницы португальского министерства культуры, которую я вместе с ее мужем сопровождал как переводчик на профсоюзной конференции в Москве в конце 1980-х годов: Мария-Леалдина (двойное женское имя) Мене́зеш (фамилия предка) душ-Сантуш (родительская фамилия) Морайз-и-Каштру (фамилия мужа). Ничего, казалось бы, странного и смешного. Но вот, учитывая то, что в этот перечень имен португальца часто могут включаться закрепившиеся за ним прозвища , например родителей или еще более древних предков, иногда получается довольно забавно.

На практике, представляясь, португальцы, как и все остальные, почти всегда называют только свое имя и фамилию, семейную или мужа. При этом весь список данных при рождении имен фиксируется при регистрации; их носитель может выбрать наиболее предпочтительный для него набор, который будет фигурировать в его карточке резидента или в паспорте. И тогда может получиться, например, следующее: Мария ду-Карму-Обутая-Разутая, Тереза-Коровья Голова, Антониу Агоштинью-Колбаса-Младший, Маргарида-Велосипед, Фернанду-Макрель Старший или Мария Тереза-Хвост-Трески-в-Соусе.

Помню, что никак не мог примириться с еще советскими данными по разводам, когда сам, 19-летний, «бракосочетался» впервые: каждый четвертый брак заканчивался тогда крахом. Но, как показали последующие годы, оказалось, что все это еще только «цветочки»…

Развод в Португалии – явление относительное молодое: официальному государственному разводу здесь чуть больше ста лет. Появилось оно вместе с установлением Первой португальской республики в 1910 году. Для того чтобы церковный брак признавался также и государством, то есть был легитимным, нужно было после церкви зарегистрироваться в Отделе регистрации актов гражданского состояния, аналоге советского ЗАГСа или как он теперь в России называется.

До 1867 года браки в Португалии регистрировались только в одном месте – в церкви, и никаких разводов они не предусматривали. Однако позже появилась альтернатива – гражданский брак, который предполагал и возможный развод по взаимному согласию через пять лет совместной жизни.

В 1935 году и далее, во времена диктатуры, обязательный срок пребывания в браке до развода был сокращен с республиканских пяти до двух лет. При этом в течение почти сорока лет на основе заключенного с Ватиканом конкордата, или соглашения, в Португалии были запрещены разводы для венчавшихся в церкви даже при взаимном согласии супругов.

Серьезные и довольно запутанные ограничения – уже для спорных случаев при разводе – были здесь введены в 1977 году.

С 2001 года расторжение любого брака в Португалии производится в государственном учреждении, и подать на развод можно, при желании, даже прямо в день бракосочетания.

Я всего лишь единожды (и дай мне Бог по возможности избегать этого) присутствовал на похоронах друга моих друзей, оказавшись случайно в их городе на севере страны в тот злопамятный день. Тогда я понял, что к смерти португальцы относятся с необычайным вниманием, уважением и почтением. В день похорон, особенно в небольших городках или деревушках, ощущается какая-то особая магия, происходит как будто бы какое-то коллективное таинство: полушепотом люди чаще прочих слов произносят слово «enterro», поясняют несведущим и приезжим, кто умер, когда начнется похоронная процессия. Если люди уже идут на кладбище с телом усопшего, заняв проезжую часть, все машины, сколько бы их ни было, будут за ними терпеливо плестись и, конечно же, никто не посмеет возмутиться.

Иногда на похороны человека, даже самого простого, тратится больше денег, чем он успел употребить на собственные нужды в течение всей жизни. До 1835 года, когда вышел закон, запрещающий хоронить сограждан в церквях и часовнях, это было повсеместным явлением, и исключение делалось только для самоубийц и погибших в результате эпидемий. Крупнейшее лиссабонское Cemitе́rio dos Prazeres, что в переводе, не поверите, означает Кладбище Блаженств, было построено как раз после эпидемии чумы на месте одноименного поместья, давшего этому району в южной части Лиссабона столь жизнеутверждающее название. Именно здесь в октябре 1999 года была похоронена всемирно известная исполнительница фаду Амалия Родригеш, или просто Амалия. Тело певицы было помещено в фамильный склеп, что довольно часто делают с состоятельными людьми. Гроб или даже точнее герметически закрытая урна с ее останками, со свинцовой оболочкой внутри и дорогим деревянным покрытием снаружи, пролежала здесь два года, пока в июле 2001 года по настоянию общественности не была перемещена в Национальный пантеон. Здесь тело Амалии покоится среди тел десятка выдающихся граждан страны – действовавших на момент ухода из жизни глав Республики и признанных национальных писателей. «Королева фаду», как ее называли, стала первой женщиной и артисткой, которая была посмертно удостоена этой чести. Президенту страны пришлось утвердить поправку к указу о регламенте погребений в Национальном пантеоне, поскольку к тому времени еще не вышел четырехлетний срок, позволяющий это сделать.