Ринат Валиулин - Португалия

Уложив детей спать и закрыв входную дверь в коттедж, родители отправились вместе с друзьями на ужин в соседний ресторан, расположенный буквально в 50 метрах. За время ужина и родители, и один из их друзей, чьи дети также спали в другой части дома, проверяли, все ли в порядке, пока в одиннадцатом часу вечера не обнаружили, что девочки нет на месте.

На место пропажи ребенка полиция прибыла из соседнего города примерно через час. Она же вызвала инспектора криминальной полиции, который появился здесь спустя десять минут. Опрос первых свидетелей показал, что около дома видели мужчину, то ли выходца с островов Кабо-Верде, то ли, по другим данным, «кавказца лет 30», который нес на руках спящего ребенка в сторону пляжа. Было открыто дело о похищении малолетнего, которое потом несколько раз переквалифицировалось, открывалось и закрывалось в течение последующих вот уже почти восьми лет. Составленный фоторобот возможного похитителя не дал никаких результатов.

Задним числом следствие признало, что во время досмотра возможного места преступления было совершено множество ошибок. В частности, оно не было должным образом изолировано от посторонних. Позже в газетах появилась фотография инспектора полиции, которая без перчаток обследовала ролл-ставни комнаты, где спала Мадлен, на предмет отпечатков пальцев. Ну и, наверное, самой главной ошибкой следствия было то, что почти сразу же оно стало подозревать родителей девочки в «убийстве по неосторожности»: долгое время разрабатывалась версия о том, что Маккены давали девочке снотворное, чтобы та крепче спала, и что, возможно, доза лекарства накопилась и стала смертельной как раз в тот роковой вечер; родители, якобы, где-то закопали тело девочки и потом объявили о ее пропаже. Позже, как писали бульварные газеты, анализы ДНК, взятые в багажнике их автомобиля, косвенным образом указывали на то, что она могла там находиться, когда мать с отцом ее увозили, чтобы закопать тело и скрыть улики. Однако потом ДНК-анализ был признан недостаточным и неубедительным для такого заключения. Какое-то время следствие подозревало в убийстве соседа семьи Маккенов, англичанина, консультанта по вопросам недвижимости, якобы, педофила. Последнее доказано не было, а подозреваемый в итоге сам подал в суд на десяток разных британских и португальских печатных изданий, которые за время расследования опубликовали о нем более сотни статей, в основном обвинительного характера. В результате, через пару лет он получил 600 тысяч фунтов в качестве компенсации за клевету в его адрес. В общей сложности дело расследовало одновременно несколько судебных институтов и в Португалии, и в Англии. Кроме этого на пожертвования, составившие более двух с половиной миллионов фунтов, Маккены создали фонд имени своей дочери и наняли частных детективов. К возможным похитителям с мировых телеэкранов перед футбольными матчами неоднократно обращался Криштиану Роналду, в течение всего года на курортах самых разных стран можно было видеть портрет Мадлен с просьбой будто бы от ее имени: «Не забывай обо мне!».

В 2008 году дело было закрыто. Португальская полиция передала в прессу все 11 тысяч страниц, посвященных расследованию и выдвигавшимся версиям. Однако уже в 2010 году министерство внутренних дел Великобритании начало обсуждения по поводу его повторного открытия. И в позапрошлом году сначала Португалия, а потом и Англия возобновили расследование, которое продолжается и по сей день.

Продюсерская компания Netflix в 2019 году сняла посвященный этому многолетнему расследованию фильм.

Португалия – страна, в которой с апреля 1974 года, когда было покончено с авторитаризмом и политическим единообразием, жизнь граждан в значительной степени определяет борьба, соперничество или коалиционные действия политических партий. Помнится, как в годы брежневского застоя нас, тогда советских людей, дружно и покорно голосовавших за «единый блок коммунистов и беспартийных», в редких репортажах «Новостей дня» из Португалии удивляли страсти, бушевавшие на тамошних митингах и демонстрациях. Будучи студентом, изучавшим португальский язык и хватавшимся за малейшую возможность поговорить с живым носителем языка, я всегда быстро разочаровывался, когда разговор неизбежно заходил о политике. Твой собеседник невероятно возбуждался, начинал брызгать слюной, называть имена неизвестных тебе партийных деятелей, клеймить и поносить на чем свет стоит их программы, и беседы не получалось: она превращалась в страстный и крикливый монолог, в котором ты чувствовал себя лишним.