Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Постановлением СНК СССР от 7 октября 1931 года № 836 был организован государственный трест «Арктикуголь» по добыче и сбыту угля, полезных ископаемых на островах и побережье Северного полярного моря. Тресту были переданы земельная собственность, имущество, права и обязательства СССР на Шпицбергене, а в 1932 году «Арктикуглём» были приобретены в собственность земельные отводы Баренцбург и Тундра Богемана. Земельные отводы зарегистрированы на имя треста в Кадастре земель Тромсё и Шпицбергена, на них имеются купчие крепости и договора, подтверждающие право собственности треста на землю.

Представляя интересы России на архипелаге, трест является собственником земельных отводов общей площадью 251 км 2, на которых расположены 23 земельных участка с тремя крупными каменноугольными месторождениями: «Грумантским», «Баренцбургским» и «Гора Пирамида». Такова, в сущности предыстория российского пребывания на Шпицбергене.

Шпицберген же, как название, появился впервые на карте лишь через шестнадцать лет после произнесения этого слова Баренцем и ещё два столетия велась борьба за сохранение его на картах мира, конкурируя с Гренландией, Новой Землёй и Грумантом. Да и сам Шпицберген в качестве архипелага с более чем тысячью островами проявил свои настоящие очертания на карте впервые лишь в начале восемнадцатого века.

Ошибкой географов считают некоторые учёные и возникновение названия Свальбард, что в переводе со староскандинавского означает край холода и относилось в прежние времена к одному из районов Гренландии. Не случайно поэтому в Договоре о признании суверенитета Норвегии над Шпицбергеном, подписанном девятого февраля тысяча девятьсот двадцатого года, слово Свальбард вообще не существует. Несколько позже норвежские учёные попытались увязать упоминания об открытии Свальбарда в исландских сагах, относящихся к средним векам, со Шпицбергеном и в Акте от семнадцатого июля тысяча девятьсот двадцать пятого года называют архипелаг Свальбардом, включая его в территорию королевства Норвегии.

Учёные продолжают спорить, ибо ни у кого нет достоверных доказательств, кто из европейцев — русские, норвежцы, голландцы или англичане — первыми охотились на архипелаге, подкрадываясь по льду к моржам и тюленям, ставя капканы на песца, сражаясь в неравной схватке с более сильными белыми медведями и более слабыми оленями. Однако, если только сегодня удалось доказать, что небесных знаков Зодиака не двенадцать, как считалось два тысячелетия, а тринадцать, то в вопросе определения одного названия и приоритета первого поселенца уникального северного архипелага всё ещё, видимо, впереди.

А я рассказал об этом лишь в качестве преамбулы к моим дальнейшим описаниям удивительного во всех отношениях и прекрасного по-своему, незабываемого по красоте и редкого по чистоте уголка природы с никогда не тающими льдами и странно сохраняющимися на них горячими человеческими сердцами.

Впрочем, «нетающие льды» — это, конечно, метафора, поскольку на самом деле всякий раз с наступлением короткого лета даже самые мощные ледники начинают подтаивать и подмываться слегка потеплевшими водами океана, и тогда огромные куски и целые скалы сверкающего на солнце льда вдруг отрываются под собственной тяжестью от гигантской ледовой массы и со страшным грохотом, взбудораживающим тишину многих километров вокруг, обрушиваются, разрывая в тысячи брызг прибрежные языки волн, и начинают свою новую жизнь странствующих плавучих айсбергов.

Однако за зиму потери отколовшихся льдов да потоков воды, сбежавших говорливыми шумными ручьями, с лихвой восполняются новыми наледями. И это вечное движение льдов совершенно незаметно для обычных глаз обывателя, редкие единицы которых проводят здесь почти всю свою жизнь в отличие от остальных, приезжающих лишь на два-три года временной работы за приличный заработок. Они-то и называют льды нетающими.

Только специалисты гляциологи, проведя очередные замеры, вычертив изрядное количество таблиц и графиков, завершив сложные вычисления и расчёты, вдруг покачают головами, грустно заметив, что границы ледников отодвинулись на несколько сантиметров, освободив часть суши. Теплеет климат земли.

В стране же нашей, напротив, климат взаимоотношений похолодал, что привело к её развалу в политическом и экономическом плане и к великому сожалению повлияло на жизнь Шпицбергена. Свёрнуты многие научные программы. Не приезжают больше гляциологи, не продолжаются многолетние наблюдения за движением ледников, приостановлены работы геологов в поисках несметных богатств Шпицбергена, называемого ими геологической лабораторией земли, затормозились научные раскопки археологов, почти доказавшие, что русские поморы первыми обживали край тысячи островов.