Жак-Ив Кусто - Живое море. В мире безмолвия

Собравшись с духом, я выключил фонарь и в полной темноте осторожно поплыл над камнями, то и дело оглядываясь назад. Глаза привыкли к мраку, и мне снова стали чудиться всякие страсти. Вот, рождая световые облачка, шевельнулась какая-то тень и унеслась, словно комета. Какая-нибудь удивленная рыба, которую разбудило мое вторжение. За ней последовали другие.

Мало-помалу я одолел страх, даже оказался в состоянии радоваться: хорошо, что это не кишащее акулами тропическое море. Под конец я вроде бы чувствовал себя превосходно. Но никаких ценных наблюдений я не сделал.

В другой раз я нырял при полной луне. На скалах причудливо бегали белые блики. Донный ландшафт был виден почти как днем, но настроение — совсем другое. Камни выросли до невообразимых размеров; я видел призрачные лица и фигуры. Лишь кое-где мерцали искорки ночесветок, им трудно спорить с лунным светом. Рыбы исчезли. Когда над горизонтом поднимается луна, рыбаки знают, что сети вернутся пустыми.

— И что это вас так тянет в море? — спрашивают нас практичные люди.

Джорджа Меллори спросили как-то, почему ему так хочется влезть на Эверест. Он ответил: «Потому что он существует!» Пусть эти слова будут и нашим ответом. Нам не дают покоя ожидающие изучения океанские толщи. На суше большая часть флоры и фауны сосредоточена в слое, толщина которого чрезвычайно мала — меньше человеческого роста. Жизненный простор океанов, при средней глубине в двенадцать тысяч футов, в тысячу с лишним раз превышает объем наземной биосферы.

Я рассказал, как мы начали нырять просто из любопытства, а потом увлеклись физиологией и техникой подводного плавания и постепенно пришли к аквалангу. Теперь нас влекут в глубины еще и проблемы океанографии. Мы стараемся открыть человеку доступ в колоссальную гидросферу, так как предчувствуем близость эры морей.

Издревле находились смельчаки, которые пытались проникнуть в подводный мир. Сэр Роберт Дэвис установил, что каждая эпоха расцвета в истории человечества рождала, в частности, проекты дыхательных аппаратов, позволяющих свободно передвигаться под водой. На ассирийских барельефах мы видим подводных пловцов с запасом воздуха в мехах; на деле этот способ не годится. Несколько проектов — увы, неприменимых — разработал Леонардо да Винчи. Хитроумные ремесленники времен Елизаветы пытались создать кожаные водолазные костюмы. Они потерпели неудачу потому, что тогда исследование морей не было экономической необходимостью, какой было, скажем, появление паровоза Стефенсона или летательного аппарата братьев Райт. Но человек, несомненно, придет в подводный мир. Это просто неизбежно. Население земли растет так быстро и наземные ресурсы исчерпаны до такой степени, что нам придется искать средств к существованию в этом великом роге изобилия. Море может поставлять жизненно важные «мясо» и «овощи». А о роли минеральных и химических ресурсов моря красноречиво говорит острая политическая и экономическая борьба за нефтяные месторождения на материковой отмели. И ведь нефть есть не только у берегов Техаса или Калифорнии.

Наши лучшие образцы автономного снаряжения позволили нам пройти лишь половину пути до нижней границы материковой отмели. Только когда научно-исследовательские центры и промышленность всерьез обратятся к этой проблеме, мы сможем добраться до грани шельфа, которая проходит на шестисотфутовой глубине. Для этого потребуется гораздо более совершенное снаряжение, чем наш акваланг — примитивный аппарат, недостойный современного уровня науки. Но мы верим, что покорители материковой отмели отпразднуют победу.

Декабрь 1951 года. Тихий предрассветный час в Красном море у берегов Саудовской Аравии… Фредерик Дюма и я готовимся начать программу нашей первой настоящей научной подводной экспедиции. Мое новое исследовательское судно «Калипсо» стоит за грядой коварных фарасанских рифов. В полумраке можно различить зеленые палатки берегового отряда на пустынном острове Абу-Латт.