Жак-Ив Кусто - Живое море. В мире безмолвия

Похоже, Главный пролив достаточно глубок для «Калипсо»… К тому же мы слышали от сведущих людей, что в первую мировую войну здесь, спасаясь от преследования, прошел германский крейсер. Итак, курс на пролив! Под килем шестьдесят футов; ничего, что тесновато. Впереди до самого горизонта простерлась лагуна, окаймленная мангровыми зарослями. Еще дальше торчали макушки панданусов и пиний. А над водой, куда ни погляди, возвышались сотни коралловых глыб высотой до двадцати футов. Стоит ли рисковать? Я дал задний ход: поищем другое место для стоянки.

С наружной стороны атолла не совсем уютно, да что поделаешь. В полумиле от берега протянулся барьерный риф, но внешняя лагуна для стоянки не годилась, в отлив она почти совершенно высыхала. Вдруг мы заметили скользящую над отмелями пирогу. Она вышла из маленького поселения на Вест-Айленде, западном сегменте атолла. Вот лодка проворно перескочила через риф; мы разглядели четверых негров и одного белого. Он был босой, зато голову защищал тропический шлем, покрытый алюминиевой краской. Поднявшись на борт, человек в шлеме представился: Жорж Гуро, инспектор-смотритель атолла. Я предъявил ему полученные на Маэ бумаги, которые разрешали исследовательскому отряду под руководством профессора Шербонье месяц работать на Альдабре. Гуро (мы прозвали его «губером», ведь он был, так сказать, местным губернатором) сказал, что может выделить нам три домика. Наши лодки, доверху нагруженные снаряжением, поспешили к берегу, пока не начался отлив. Чернокожие лоцманы провели их через проход в рифе, и катера причалили к пляжу, сверкающему коралловым песком сахарной белизны.

Я решил, не откладывая, осмотреть основание рифа и увидел чудесные картины, подобные которым встречались нам только в Красном море. Действительно, рай — рай ныряльщиков! Прощупав дно эхолотом, «Калипсо» нашла себе место для стоянки за барьерным рифом.

Береговой отряд вселился в домики из рифленой жести; Анжелина — рослая улыбчивая женщина — согласилась быть стряпухой. Дельма приготовил из медицинского спирта и анисовой эссенции пастис, и лагерь «Калипсо» на Альдабре начал свое существование.

Но сама «Калипсо» устроилась далеко не так удобно. Всю первую ночь нас сильно качало. Было ясно, что на этом месте мы будем скверно спать, и это неизбежно отразится на работоспособности. А тут еще старший механик попросил обеспечить ему три спокойных дня для переборки одного из главных дизелей. Значит, надо снова попытаться проникнуть в лагуну…

На следующее утро мы вошли в Главный пролив и в широкой излучине бросили сразу три якоря — два носовых и один кормовой. Вскоре начался прилив. Зеленый поток грозил сорвать «Калипсо» с якорей и посадить на мель в лагуне. Монтюпе пустил обе машины, мы с Саутом маневрировали в помощь якорям.

Фалько вызвался проверить якоря. В маске, с дыхательной трубкой он спустился с катера в стремительный поток. Держась рукой за веревочную петлю, Фалько погрузил голову в воду и другой рукой стал подавать сигналы рулевому, направляя движение катера. Оказалось, что все три якоря лежат на твердом коралловом грунте, сглаженном приливно-отливными течениями. Доложив об этом, он снова окунул голову. Катер кружил, разыскивая неровное дно, но Фалько всюду видел только гладкий коралл.

Саут засомневался:

— Что-то не верится мне, чтобы этот германский крейсер…

Все-таки нам удалось удержаться на месте. А когда кончился прилив, мы поспешили нарастить тросы и цепи и разместили якоря на большой площади, чтобы противостоять отливу.

Как мы ни тревожились за корабль, к беспокойству примешивалось задорное чувство: если победим приливы и отливы, нас ждет вознаграждение! А победить очень хотелось, Альдабра с первого взгляда очаровал всех. Что-то сулит нам барьерный риф, кто обитает в громадных серых «грибах» в лагуне, в мангровых зарослях, под сенью панданусов? Судя по обилию птиц, здесь подлинный птичий заповедник.

Стаи олушей вылетали в море и возвращались с набитыми желудками, неся в клювах рыбу птенцам. Но огромные фрегаты, которые выжидательно парили в небесах, бросались на добытчиков, заставляя их уступить рыбу. Больше того, они преследовали олушей до тех пор, пока те не отрыгивали проглоченную пищу!

Якоря успешно противостояли отливу, но прилив все-таки вынудил нас вернуться на беспокойную стоянку за барьерным рифом. До наступления сумерек мы успели совершить несколько вылазок на катерах. Осмотрели большие коралловые «грибы»; одни были величиной со стог, другие — словно островки. Никто из нас не видел ничего подобного. Причудливые образования напоминали подводные колонны Фарасанского района, только поднятые на двадцать футов над поверхностью воды и подточенные снизу бурными течениями. В серую массу были вкраплены ветвистые белые кораллы. Под шляпками «грибов» вода выточила и устелила белым песком арки и гроты, в которых танцевали рыбы. В одном тоннеле в сорока футах от входа прорвавшийся сверху солнечный луч освещал восхитительный маленький пляж — как раз для влюбленной пары…