Сергей Эйгенсон - Занимательное литературоведение

Ладно, оставим пока капитана "Беды" наедине с его читателями, зрителями фильмов и слушателями радиопостановки. Вернемся к капитану "Секрета". Точнее, к его родителю. Не к хозяину английского замка, министру Ее Величества и потомку множества поколений государственных деятелей, удачливых пиратов и броненосных баронов, а к чахоточному писателю из бывших политподнадзорных, родом из унылой Вятки. Вот этот, как потом его юные читатели, всей душой рвался к морю. Не особенно, правда, успешно. В одесскую мореходку его не взяли, только раздразнил душу вид их учебного фрегата "Великая княжна Мария Николаевна" в Практической гавани. Нанимать его матросом на черноморские суда нанимали, благо много жалованья не просил, но к концу первого же рейса гнали с пароходов. Хотелось бы думать, что за революционно-социалистические взгляды и гордый нрав, но некоторый жизненный опыт подсказывает – верней всего, за безрукость. Вот он и сублимировал свои личные неприятности в феерию подвигов и любви красавца-капитана.

Но где же он его все-таки увидел? С парусами, заряженной медовым кэпстеном трубкой, дальними трансокеанскими фрахтами, летучими рыбами над волной, романтическим уходом пятнадцатилетнего мальчика в юнги из уютного родительского дома. Отчасти, конечно, просто в своей душе. Отчасти – в книжках. Но уж очень хорош его герой. Недаром же он покорял сердца нескольких поколений – такого не бывает с чисто-головными, идеальными персонажами, от них всегда немного отдает гомункулюсом, как от образцового соцреалистического предколхоза или добродетельного откупщика Муразова… Что-то там должно быть…

Никаких британских лордов или лордовских сыновей Александр Гриневский, конечно же, сроду не видывал. Разве что известного писателя Герберта Дж. Уэллса, знатным иностранцем приезжавшего в голодный Петроград по ходу своего путешествия через погруженную во мглу Россию. На том самом "писательском обеде" в сентябре 20-го. Но по части аристократичности у великого фантаста как раз слабовато, отец его, насколько помнится, содержал площадку для крикета и выдавал джентльменам спортинвентарь.

Но все же был в России, и не так уж далеко от мест обитания Грина, моряк, начало биографии которого удивительно напоминает то, что мы знаем о возлюбленном Ассоли. Не то, чтобы прямо до средневекового замка и его лордшипства, как сурового отца. С отцом там вообще не до конца ясно, многовато было гражданских мужей у его эмансипированной мамы, писательницы Надежды Александровны. Хотя книг у нее еще больше, "Словарь русских писателей" насчитал более полусотни пьес, романов и сборников рассказов. Ну, будем считать отцом нашего моряка законного мужа, подполковника в отставке Афанасия Лухманова. А путь в море начинается в 1882 году, когда за, мягко говоря, "шалости" четырнадцатилетнего Митю выгнали из военной гимназии. Очередной отчим его крепко высек, но все же сломался, и паренек, наконец, добился своего – его определили в Керченские мореходные классы. В летние каникулы он, " учеником на греческом пароходе перешел из Таганрога в Бремерхафен (Германия), плавал матросом у берегов Англии и перешел в Геную (Италия). Оттуда матросом на итальянском бриге перешел через Атлантический океан к о. Гаити, в Сан-Доминго, бежал там с судна из-за жестокого обращения капитана, был пойман, снова бежал и на американской шхуне перешел в Бостон (США). В 1885 г. матросом на американском парусном барке перешел из Бостона вокруг м. Доброй Надежды в Сидней, затем на австрийском бриге через Торресов пролив к о. Ява, оттуда вокруг м. Доброй Надежды – в Исландию и в феврале 1886 г. вернулся на Родину ".

Пожалуй, что наш старый друг Артур мог бы и позавидовать фееричности этого кругосветного путешествия. В Санкт-Петербург к любимой маме вернулся восемнадцатилетний широкоплечий парень, просоленный ветрами всех четырех полушарий – Северного, Южного, Западного и Восточного. Конечно, эта романтическая история тогда нашумела в соответствующих кругах, но Александр Грин стал появляться в столичных литературных салонах спустя четверть века, когда все это сильно забылось. Но вот с 1898-го года, когда и начались неудачные попытки романтика моря приобщиться к любимой стихии в реальности, он мог лично видеть капитана дальнего плавания Дмитрия Афанасьевича Лухманова на мостике того самого белокрылого черноморского учебного фрегата "Великая княжна Мария Николаевна" или чуть позже в качестве помощника капитана Мариупольского морского порта. Или пораньше на Каспии, где тот служил на разных судах, а полубомж Грин блуждал во время бакинского этапа его скитаний.