Сергей Эйгенсон - Занимательное литературоведение

Если окинуть общим взглядом то, что происходит на Земле в эти дни середины лета, пока отряд Бакича приходит в себя после переходов и боев, то можно пожалуй, сказать, что в эти дни, недели, месяцы заканчивается исторический период Первой Мировой войны, революций и послевоенных переделов границ. Начинается другое время, которое Коминтерн назовет "периодом относительной стабилизации капитализма", а американский романист Скотт Фитцжеральд, совершающий со своей женой Зелдой как раз в эти недели свое первое европейское путешествие – "эпохой джаза". Оно закончится, в свою очередь, в четверг 24 октября 1929 года.

Почти ничего об о всем этом генерал не знал. Ведомый скорей не духом времени, а духом места, он созвал на 25 (12 по ст. ст) июля съезд всех казахских и монгольских "правителей" Шара-Суминского округа. Собралось там три тысячи предводителей. Но вот вопрос – сколько в тех местах было управляемых? Сегодня в Алтайской префектуре Казахской автономной области Синцзян-Уйгурского автономного региона КНР проживает около 600 тысяч душ. А тогда? Ну, можно, кажется, в первом приближении, положить, что рост населения этой округи тот же, что и для всего Синцзяна. Условия-то не сильно разные. Сегодня население Синцзяна порядка 20 миллионов, в начале двадцатых было, по нынешним оценкам, около двух с половиной миллионов человек. Пропорция дает нам 45 тысяч. То есть, один "правитель" на пятнадцать душ подданных. Это, похоже, что тут попросту собрались все главы семей по округе. По "властителю" от каждой юрты.

Из вот этих собравшихся кочевников и горожан был назначен правителем округа человек по имени Бейсе Ханафий Мамиев. Его немедленно произвели в чин надворного советника – что по табели о рангах как бы соответствует чину подполковника либо казачьего войскового старшины – и выдали ему мундир Оренбургского казачьего войска. Вот это многим казакам не очень понравилось.

Возможно, что именно после бесед со этим своим назначенцем Бакич написал в письме, посланном с нарочным барону Унгерну, но не дошедшем по ненахождению адресата: "…имея в виду их племенную рознь, политическую неразвитость даже их правителей, приходится согласиться с общим взглядом на среднеазиатские народности, что они будут подчиняться сильнейшему". Не вполне политкорректно, но генерала тоже можно понять.

Он, надо сказать, созывом окружного курултая и посылкой депеш Унгерну не ограничился. Самым важным было то, что он установил рабочий контакт с оперировавшим в сопредельных районах Внешней Монголии белопартизанским отрядом есаула Кайгородова. Еще одно письмо было направлено в столицу западной Монголии город Кобдо тамошнему правителю. Предлагалось присоединить занятый оренбуржцами Алтайский округ Синцзяна к Внешней Монголии и направить им на помощь монгольское войско. Запрашивалась присылка представителя, "который мог бы меня посвятить в дальнейшие планы ургинского правительства". На самом деле, кобдосский хан, вероятно, сам бы хотел в тот момент знать – не столько о "планах", сколько о том, кто же именно нынче правит в Урге. Как мы с вами выяснили на предыдущей странице, "власть переменилась" и ургинское правительство нынче существует не при белом бароне Романе Унгерне, а при красном начдиве Константине Неймане.

Хан ответ проволынил и желания аннексировать Шар-Суме с округою не проявил. Зато Бакичу персонально было даровано звание князя-вана. Видимо, знакомство с Унгерном привело монголов к мысли, что русские начальники очень ценят этот призрачный титул.

Съев городские запасы риса и вообще несколько откормившись, оренбуржцы "занялись уборкой урожая пшеницы и проса, засеянных в этом районе, причем "урожай был выше среднего". Кроме того, были реквизированы две с половиной тысячи лошадей, что обеспечивало корпусу дальнейшее передвижение, но, конечно, нацело лишало симпатий туземцев, при всех их привычках "подчиняться сильнейшему".

В интеллектуальной области были изобретен флаг – красный с бело-сине-красным прямоугольником вверху слева, и название – "Народно-революционная армия" с главнокомандующим во главе, в состав которой пока что вошел Оренбургский отдельный корпус, составлено две редакции политической программы. Обе, в соответствии с флагом и наименованием, были достаточно левыми, государственное и общественное устройство России после близкой победы над большевиками предполагались сильно с социалистическим уклоном: полное единение армии с народом; широкое народоправство, в смысле земств до уровня волости и подчинения милиции этим земствам; широкое наделение трудящихся крестьян и казаков землей за счет помещичьих, кабинетских и пр.; наиболее благоприятные условия для жизни, питания и труда рабочих; "солдат вне службы – свободный гражданин"; кооперация; свобода совести, печати, союзов и собраний. Грубо говоря – не так далеко от от пожеланий памятной XIX Партконференции в далеком 1988 году.