Эдгар Берроуз: Тарзан. Книги 1-26

Когда упал последний офицер, Клейтон решил, что ему пора спуститься вниз, к жене; он боялся, что мятежники ворвутся в каюту и застанут ее там одну.

Хотя по внешности Клейтон казался совершенно спокоен и безразличен, в душе он был сильно встревожен. Судьба бросила их во власть разнузданных зверей, и он боялся за безопасность жены.

Когда он повернулся, чтобы спуститься к ней в каюту, он, к своему изумлению, увидел ее стоявшую почти рядом с ним.

– Ты здесь давно, Элис?

– С самого начала, – ответила она. – Как страшно, Джон! О, как страшно! Что с нами будет в руках таких людей и на что мы можем рассчитывать?

– Мы можем, надеюсь, рассчитывать получить от них завтрак, – сказал он, спокойно шутя, чтобы ободрить ее, и добавил: – Во всяком случае, я сейчас же иду на разведку. Пойдем со мной, Элис. Мы должны им показать, что не боимся и что заранее уверены в их корректном обращении с нами.

Матросы столпились вокруг мертвых и раненых офицеров. Безо всякой жалости выкидывали они мертвых и даже еще живых своих начальников за борт. Впрочем, они обошлись так же бессердечно и со своими ранеными и убитыми.

Один из бунтовщиков, заметив приближавшихся Клейтонов, закричал:

– К рыбам и этих двух! – и бросился на них, взмахнув топором.

Но Черный Майкэл не зевал. Его пуля уложила матроса на месте. Затем, указывая на лорда и леди Грейсток, он громко крикнул, привлекая внимание остальных матросов:

– Эй вы! Эти оба – мои друзья. Их не трогать! Поняли? Я теперь здесь капитан, и мое слово – закон, – и, обращаясь к Клейтону, он добавил: – Держитесь в стороне, и никто вас не тронет. – С этими словами он сердито взглянул на своих товарищей.

Клейтоны постарались в точности исполнить совет Черного Майкэла; они ни на кого не обращали внимания и ничего не знали о дальнейших планах бунтовщиков.

По временам к ним доносились слабые отзвуки ссор и споров, а два раза злобное щелканье взведенных курков прорезало тихий воздух. Но Черный Майкэл был подходящим вождем для этого разношерстного сброда головорезов и вместе с тем умел держать их в строгом повиновении.

На пятый день после убийства офицеров вахтенный крикнул, что видна земля. Был ли это остров или материк, – Черный Майкэл не знал. Но он объявил Клейтону, что если эта местность окажется обитаемой, лорд и леди Грейсток будут высажены на берег со всем своим имуществом.

– Вы тут недурно проживете несколько месяцев, – объяснил он. – А за это время мы сумеем отыскать где-нибудь пустынный берег и разбредемся в разные стороны. Я обещаю осведомить правительство о том, где вы находитесь, и оно тотчас вышлет за вами военный корабль. Думаю, что вы нас не выдадите. Но высадить вас в цивилизованную местность для нас совсем неподходящее дело. К нам сразу же привяжутся с кучей вопросов, ответить на которые нам будет не слишком удобно.

Клейтон понятно протестовал против бесчеловечной высадки их на пустынный берег, где они либо станут добычей диких зверей, либо, быть может, еще более диких людей.

Но протест его не имел успеха и только рассердил Черного Майкэла. Волей-неволей Клейтон вынужден был покориться и постарался примириться со своим безвыходным положением.

В три часа пополудни они подошли к красивому лесистому берегу против входа в закрытую бухту. Черный Майкэл спустил небольшую шлюпку с матросами, чтобы исследовать глубину и решить вопрос, может ли «Фувальда» безопасно войти в бухту.

Час спустя люди вернулись и доложили, что дно глубокое как в проходе, так и в самом заливе.

И прежде, чем наступила темнота, парусник, мирно став на якорь, отражался в гладкой зеркальной поверхности бухты.

Берег, раскинувшийся впереди, утопал в прекрасной полутропической зелени. Вдали рисовались холмы и плоскогорья, почти сплошь покрытые первобытным лесом.

Не было и признака жилья. Но человеческое существование было здесь возможным. Обилие птиц и животных, которых было видно даже с палубы «Фувальды», обеспечивали пропитание, а сверкающая маленькая речка, впадавшая в бухту, обещала в изобилии пресную воду.

На землю спустилась темная ночь. Клейтон и леди Элис все еще стояли у борта в молчаливом созерцании местности, где им суждено было жить. Из мрака девственного леса доносился страшный вой диких зверей: глухое рычанье льва и, по временам, пронзительный визг пантеры.

Женщина боязливо прижалась к мужчине. Она предвидела те ужасы, которые стерегли их во мгле грядущих ночей, когда они окажутся одни на этом диком и пустынном побережье.