Дэвид Аттенборо - Путешествия на другую сторону света

Через три дня мы достигли Австралии. Из Сиднея мы летели на север в Новую Гвинею. В Лаэ, на северо-восточном побережье острова, мы сошли с комфортабельного четырехдвигательного лайнера и пересели на менее роскошный самолет, который каждую неделю доставлял припасы в долину Вахги в центральной части горного массива.

Мы сидели на алюминиевых, похожих на полки сиденьях, установленных вдоль одной стороны и занимающих половину длины салона. Напротив нас по всей длине салона лежал груз, привязанный тросами к полу. Там были почтовые мешки, кресла, массивные чугунные детали для дизельного двигателя, картонные коробки с новорожденными цыплятами, множество буханок хлеба и, где-то среди них, 16 предметов, составлявших наш багаж и оборудование.

Нашими попутчиками были семь полуголых папуасов, которые сидели твердо и напряженно, поджав губы с застывшими гримасами на лице, невидящим взглядом таращась на кучу груза, сваленную напротив них на расстоянии пяти сантиметров. По крайней мере некоторые из них летели на самолете впервые — перед взлетом мне пришлось показать им, как пристегнуть ремни безопасности, и на их коже блестели капельки пота.

Дождь крапал на маленькие окна, но рев двигателя заглушал его шум. Снаружи я не мог различить ничего, кроме серости. Самолет качался и дрожал по мере того, как мы поднимались все выше и выше над невидимыми горами. Я слегка подрагивал от холода, а моя кожа все еще была липкой от пота, который тек с меня во влажном и жарком Лаэ.

Самолет уверенно набирал высоту, пока серое облако снаружи не начало распадаться на быструю туманную дымку. Внезапно кабина осветилась, словно включили электрический свет. Я выглянул в одно из окон. На блестящих вибрирующих крыльях самолета сверкало солнце. В нескольких километрах отсюда темные пики, похожие на острова, пробивались сквозь неподвижные клубы облаков. Вскоре в белой пелене под нами появились прорехи в форме причудливых вензелей, открывающие то змеевидный изгиб серебряной реки, то редкие хижины, но чаще всего — однообразный зеленый покров. Размеры и число этих проблесков земли под нами множились, пока наконец не слились в сплошной пейзаж из цепи холмов с острыми вершинами, возвышающихся один за другим. Одни из них были густо покрыты лесом, а другие — лишь однообразной коричневой травой. Их гребни проносились под нами, пока неожиданно не прекратились, и мы летели теперь уже не над дикими склонами, а над обширной зеленой долиной. Это была Вахги.

Через некоторое время появились участки земли, расчищенные для взлетных полос. Одна из этих взлетно-посадочных площадок была экспериментальной фермой в Нондугле. Наш самолет низко пролетал над зданиями станции. Из одного из сараев выехал небольшой грузовик, который медленно двинулся вниз вдоль тонкой красной линии, которая прорезала ландшафт, соединяя дома с взлетно-посадочной полосой. Мы с трудом приземлились, и, пока мы с Чарльзом неуклюже выбирались наружу, грузовик мчался как ненормальный по травяной полосе и завизжал, скрипя тормозами, остановившись под крылом самолета. Из него выпрыгнули двое мужчин. Один — приземистый, крепкий мужчина в широкополой шляпе с пятнами пота и костюме цвета хаки — представился Фрэнком Пэмбл-Смитом, управляющим станцией. Другой, постарше и худее, был Фред Шоу Майер.

Вместе мы разгрузили вещи с самолета. Фрэнк беззлобно выругался, обнаружив, что там не было кое-каких запчастей для его сельскохозяйственной техники, и пару минут сплетничал с пилотом. Потом двигатели снова заработали, и самолет с ревом понесся вниз по полосе, поднялся в воздух и направился к следующей станции, которая была всего в четырех минутах лета. Фрэнк позаботился о том, чтобы наши вещи погрузили в прицеп грузовика, который ждал неподалеку, а потом увез нас на грузовике к себе домой знакомиться с женой и пить чай.

Когда мы сидели и ели ячменные лепешки в его чистой гостиной, я увидел поразительного мужчину — высокий, полуголый, с большой бородой, он неподвижно стоял снаружи. Его коричневые руки и волосатая грудь почернели от сажи, а лицо было раскрашено точками и полосами красного, желтого и зеленого цвета. Его талию опоясывал широкий тугой кушак из тканого волокна, на передней части которого висел узкий отрез шерстяной ткани, доходящий ему до голеней. Под него наподобие турнюра был подсунут густой пучок листьев. На нем было множество украшений из жемчужных раковин: пояс из небольших раковин свешивался на веревке вокруг его талии; огромный жемчужный нагрудник висел на шнуре на его шее; широкий полумесяц окружал его подбородок, частично пряча бороду; а в проткнутую перегородку своего носа он вставил длинный тонкий серп, вырезанный из края жемчужной раковины. Но самым ошеломительным и блистательным его украшением, однако, были не жемчужные ракушки и не раскраска, а его гигантский головной убор. Он состоял из перьев по меньшей мере 30 разных райских птиц, принадлежащих к пяти различным видам. Рубиновые, изумрудные, бархатно-черные и синие, эти чудесные перья образовали невероятно великолепную корону.