Антон Кротов: Автостопом в Судан

Когда же настал вечер и мы решили обрести вписку в городе сём, стучась в ворота разных домов, дети и взрослые продолжали следовать за нами, вероятно, отпугивая потенциальных желающих приютить нас. Когда мы стучались в очередной дом, оттуда, как правило, выходили люди и пытались направить нас в город Дамаск, где, по их мнению, расположен «хотель». Мы же «хотель» не хотели. Наконец нам удалось избавиться от назойливых детей, помощников и советчиков и, как только мы остались наедине с вечерней пустынной улицей, вскоре в одном из домов мы и обрели ночлег.

Хозяева дома, куда нас привела жизнь, удивились, но приютили нас. Дед, отец и несколько детей заинтересовались появлением иностранцев, и позвали посмотреть на нас всех своих знакомых (видимо, стадность была присуща этому городу Кутейфе). Среди знакомых оказалось и двое полицейских. Не грубо, но как бы между делом, они захотели проверить наши паспорта, коих у нас и не оказалось (как вы помните, мы сдали их в йеменское посольство). Вместо паспортов у нас были пограничные учётные бумажки, выдаваемые всем на въезде, и удостоверения АВП. Полицейские переписали все имеющиеся сведения о нас корявыми латинскими буквами, и, откланявшись, ушли.

В доме был душ и телевизор. Хозяева, желая развлечь нас, перебирали десятки спутниковых каналов, и случайно попали на суданскую программу новостей. Это было подобие нашей советской программы «Время». Диктор, чернолицый человек в белом халате и чалме, на фоне большой карты Судана, читал по-арабски монотонную речь, перемежающуюся видеоматериалами.

Вот Материал Номер Один – Политические Новости. Какой-то человек в пятнистой военной форме произносит спич перед огромной толпой мужчин и женщин, запрудивших площадь. Когда он делает паузы, площадь отзывается тысячью криков, вероятно означающих «Ура!», «Враг не пройдёт!», «Наука победит!» и т.п.. Скорее всего, это был Хартум – где ещё можно собрать такую толпищу?

После политических новостей пошли новости экономические. Важные люди ритуально разрезали ленточки, и на экране появлялись трактора, поля, каналы и комбайны… В общем, сельское хозяйство в счастливом Судане развивалось невиданными темпами. Диктор в чалме, периодически сменяющий видеохронику, комментировал всё происходящее.

Потом пошли новости из хороших стран. Вот важные люди садятся за стол и подписывают бумаги. Среди важных людей – Ельцин, самый настоящий (вот прикол: в Сирии, по суданскому телевидению, увидеть Ельцина). Затем пошли новости из плохих стран: что-то горело, взрывалось, бежали люди с перекошенными от страха лицами… – это была, вероятно, Югославия.

Так, расширяя свой кругозор при помощи известного жизнезаменителя – телевизора, мы дождались ужина, который был по-сирийски обилен, как всегда. Каша из гороха и простокваша, картошка, маслины, хлеб и чай были, как всегда, изобильны. Поели, помылись, оставили хозяевам на память российские открытки и свои адреса, и в 22.20 улеглись спать.

26 февраля, пятница.

Когда мы проснулись на вписке в Кутейфе, хозяева ещё спали. Пришлось уйти, не прощаясь. Андрей с Пашей поехали в ещё один достопримечательный город Дмейр, а я – в Дамаск, на контрольную стрелку. Стрелка сия, 26 февраля в 10.00 напротив российского посольства в Дамаске, была назначена ещё заранее, в Москве. Маловероятно, но всё же могли там появиться: 1) часто запаздывающий Олег Моренков, или же 2) Миша Кошелев, оставшийся в Турции и собиравшийся настрелять там денег на сирийскую визу.

Я вышел на автобан. Не прошло и минуты, как затормозила утренняя маршрутка:

– Извиняюсь, no money (нет денег), – предупредил я.

– No money – no problem! Welcome! (нет денег – нет проблем!) – обрадовался водитель (именно реально обрадовался, а не проворчал огорчённо), и мы поехали в Дамаск.

Дамаск показался уже привычным, родным городом. Быстро миновав пустынные, населённые лишь утренним солнцем улицы (была пятница), я вовремя оказался в условленном месте. Но, как и следовало ожидать, никто, кроме меня, так и не появился. Несколько раз обошёл забор посольства, подождал минут тридцать и покинул это место.

Пятница, арабский выходной день, располагала к безделью. Целый день я бродил по Дамаску, чревоугодничал, сидел, греясь на солнце, писал письмо домой. К пяти часам вечера я прошёл пешком, не торопясь, весь город и пересёк шумную объездную дорогу. Объездная была чуть уже нашей Московской кольцевой, так же полна машин, и называлась, разумеется, Дорога Хафиза Асада.