Елена Блосфильд - Танзания без тормозов, или Вынос мозга по-африкански. Записки путешественника

Обратный путь в Тукуйю тот же – через поля по грунтовой дороге, на которой валяется никому не нужная картошка – самый популярный в Танзании продукт. Далее надо ловить автобус, который так же неизменно останавливается везде, где продаются овощи и фрукты – мешками, да-да, настоящий африканский размер.

Я уже неделю в Африке, а ананасы, бананы и авокадо уже не лезут в рот. Не говоря уже про чипси маяи! Манго я очень люблю, и эти райские плоды хорошо разнообразят мой рацион. Покупаю их всегда, причем килограммами, но на манго тут долго не протянешь. Уже не помню, какой день подряд ем и на обед и на ужин жареную картошку с яйцами. Запиваю пивом, заставляю себя проглотить традиционную еду. Но когда и от нее начнет тошнить, несмотря на пиво, – можно протягивать ноги. Я не могу понять, почему в таком прекрасном климате больше ничего не растет и кушать, кроме картошки, нечего. Хотя выращивают кукурузу, разводят коров и свиней. Курицу тоже можно кушать, но для этого ее надо купить за 8—10 тысяч танзанийских шиллингов, убить, ощипать и приготовить. Изнеженный белый турист может только купить курицу, а все остальное сделает африканский повар, но я на такое не решилась: то ли пережитки цивилизованного общества не позволили мне стать соучастником убийства живого существа, то ли я боялась, что курица сдохнет раньше времени (и такое часто бывает). Хорошо, что пиво – «Килиманджаро» и «Серенгети» – не дает мне умереть с голоду: с помбе эгги чипс, то есть чипси маяи, кажется не совсем отвратной едой. Ну а мишкаки, которые иногда мелькали в скромном меню, – это пока что-то непонятное, недостижимое и всегда отсутствующее в танзанийском ресторане.

Пока с такой ситуацией я могла смириться, только имея на столе вместе с картошкой еще и бутылку пива. И даже могла иногда обходиться и без обеда, отвлекаясь на фотографирование природных красот и сцен из местной жизни. Но почти всегда кто-нибудь начинал орать, что, мол, фоткать можно только за деньги. Откупаться необходимо – шиллингами, шутками-прибаутками, фотокамерой (дать человеку тоже поснимать, и пусть знает, что ничего страшного в этом нет), либо – что для меня невозможно – отказаться от удовольствия фотографировать. После того как африканский мальчик или девочка, или даже взрослый человек, сделают много снимков мзунгу, на его же собственную фотокамеру, можно смело просить у африканского ребенка деньги. Никто не обижается, только смеются. И все счастливы. Африканцы – что пофотографировали на дорогой фотоаппарат, а мзунгу – что теперь у него есть хорошие персональные фотографии, сделанные местными детишками.

Танзанийцы вообще добрые, гнев и агрессию неожиданно меняют на смех и добродушие, но очень любят повозмущаться и посетовать на несправедливость. Есть что-то сходное с нашим российским народом.

Перед мзунгу, кроме однообразной еды и нежелания африканцев фотографироваться, постепенно встает и третья проблема. Трудно снова стать белым после треков и автобусов. Тщетно я пыталась отмыться под холодным душем в отеле, отстирать одежду, ведь мне было непривычно сидеть в африканской маршрутке в грязной рваной одежде рядом с танзанийцем, одетым в чистый отглаженный костюм и галстук.

В течение длительной поездки, с остановками на шопинг, как обычно, я смотрю вокруг на сидящих рядом людей. Это типичные сельские жители: женщина везет в руках курицу и петуха, парень в теплой куртке держит на коленях купленный только что и еще запакованный в полиэтилен чемодан. Это не мой рваный рюкзак… Женщина, расплачиваясь за проезд, достает деньги из узла нижней юбки, потом тщательно сворачивает угол юбки и опять завязывает в узел, пряча его под вторую, верхнюю юбку.

Утро. Я еду в город Мбея!

Мбея – очень крупный город Танзании, там живет более 350 тысяч человек. Здесь не жарко даже летом. Через Мбею проходит железная дорога «Тазара». Но я приехала сюда на автобусе.

Чтобы увидеть какой-либо город во всех подробностях, нужно выбрать для себя отель в противоположном от автовокзала районе. Именно таким образом мне удалось посмотреть город Мбея. Отель находился на окраине, как раз за живописной свалкой автобусов. Первое желание было прогуляться по свалке и устроить там себе фотосессию. Но, почуяв мзунгу, из-за обломков грузовика выглянул сурового вида охранник в теплой куртке. Через плечо был перекинут синий плед – видимо, это был маасай. Плед определенного цвета – отличительный символ принадлежности к племени, так как одеться в традиционную одежду он не мог – было очень холодно, несмотря на то, что в декабре в южном полушарии лето, да и Танзания находится недалеко от экватора. «Опять орать будет», – подумала я, вспоминая недавний случай в Тукуйю, когда на рынке африканец возмущался и требовал денег за фотографирование грузовика с бананами. Дело тогда кончилось полицией и удалением снимков. Знакомиться с полицией в каждом городе не входило в мои африканские планы, и я постаралась забыть о свалке автобусов, сфотографировав только ворота и охранника.