Егор Ковалевский - Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку

– Мне скучно; останьтесь, пожалуйста, и будемте о чем-нибудь болтать, – сказал он добродушно.

И стали говорить. Зная его слабую сторону, консул завел разговор о торговле, и Мегемет-Али оживился, увлекся. Мы оставались у него около часа после обеда.

Никогда не забуду я слов его, произнесенных с особенным выражением, как бы пророческим голосом: «нас трое сверстников», – говорил он, – «Луи-Филипп, король французов, Метерних и я; если свернется один из нас, то другие немедленно последуют за ним». Этим словам суждено было слишком скоро осуществиться.

Приготовления к экспедиции шли быстро: Мегемет-Али умел приучить своих подчиненных к подвижности.

Нас собралось в том время человек семь русских, что чрезвычайно редко случается в Каире, и большею частью знакомых с давних времен. Утром ездили мы за город, осматривать или окаменелый лес, или пирамиды, или мечети; вечер проводили большею частью у нашего консула. Каждый русский верно вспоминает с благодарностью о том обязательном внимании, о том радушном гостеприимстве, которое оказывали ему наши консулы на востоке.

Вечером являлся к нам почтенный доктор Прюс, член парижской медицинской академии, присланный в Каир для исследования чумы и пользовавший Мегемет-Али и Клот-бей; они говорили, что приходили в русскую колонию, как называли наше общество, отдыхать от трудного дня, проведенного при больном, о котором сообщали нам сведения, не всегда утешительные. Не мы одни, все в Каире находились в каком-то трепетном ожидании конца этой болезни.

Пора, наконец, сказать несколько слов о пирамидах: о них кажется, уже истощены все споры, все восклицания, все прилагательные превосходной степени так, что мне немногое остается прибавить.

Пирамиды, когда на них глядишь издали, например, из дворца Мегемет-Али, действительно, поражают своим величием; тем более, что воображение заранее приготовлено к чудесному, но по мере того, как приближаешься к ним, – они сжимаются, мельчают, принимают обыкновенный вид, и, наконец, вам представляется огромная, конусообразная масса обтесанных камней, сложенных один на другой, уступами и выведенных в одну точку вверх. Некогда пирамиды были одеты плитами. Все пространство внутри их выполнено такими же камнями, кроме двух-трех комнат, большею частью расположенных одна над другою, до которых с трудом можно достигнуть, ползком, съежившись, по темным и низким коридорам, да еще, может быть, нескольких неизведанных подземелий.

Основанием пирамид служит срезанная и сглаженная скала; вход стережет гигантский сфинкс с задумчивой физиономией, избитый временем и, кажется, сокрушающийся о том, что оно не совсем истребило его и допустило быть свидетелем другой эпохи, жалкой эпохи, других событий, невероятных событий для сфинкса фараоновых времен.

До сих пор несправедливо считали пирамиды высочайшим зданием в мире: колокольня в Ревеле, двумя-тремя футами выше их. Исчислено, что если разобрать одну пирамиду, то из камней ее можно скласть небольшую стену вокруг всей Франции. Боже мой, сколько труда, сколько поту и крови человеческой пролито и как бы бесполезно! Теперь, самым справедливым мнением считается то, что эти пирамиды служили гробницами фараонов: так вот для какой суетной цели жертвовали тысячами людей! Но пусть лучше за нас говорит сам Геродот, этот поклонник, этот обожатель мудрости жрецов, правдивый Геродот, которого, однако, иногда совращали с пути правды пристрастие и увлечение к предмету. Вот как строились пирамиды.

«Перед начатием работ, Хеопс закрыл храмы и запретил жертвоприношения; все было устремлено к одной цели. Некоторые из египтян были осуждены тесать камни в аравийских горах и доставлять их оттуда к Нилу, другие перевозили эти камни через реку, тащили их из Ливии к месту построек; сто тысяч человек, переменяемых каждые три месяца, были беспрестанно заняты работами, и десять лет едва были достаточны для того только, чтобы устроить дорогу для перевозки камней… Сооружение самой пирамиды, носящей имя Хеопса, продолжалось 20 лет».

«Чтобы достать денег для этих огромных работ, Хеопс дошел до того, что принудил дочь торговать собою. Мне не сказывали, кукую сумму выручила она, – продолжает Геродот, – но уверяют, что вздумавши составить памятник собственно для себя, она потребовала от каждого из своих любовников по камню, и из этих камней соорудила пирамиду [1] Her. CXXIV, CXXVI. …».

К этому надо прибавить, что механические пособия не были известны во время фараонов, сколько не толкуют о египетской мудрости; изображения на стенах древних храмов сохранили нам в точности тогдашний способ перевозки камней: тысяча человек, запряженных веревками в полозья, перевозят на себе колонну или камень.