Иван Крузенштерн - На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота

Еще не успели мы обойти длинного подводного рифа, о котором упомянуто в предыдущей главе, как увидели лодку, на коей природные сей страны жители плыли к нам прямо. Они находились у корабля нашего более четверти часа, однако не взошли на оный, сколько мы их ни уговаривали, и поплыли назад. Но лишь только бросили мы якорь, тотчас посетили нас многие из них, которые всходили на корабль, не показывая ни малейшего страха. Все они, взошед на шканцы, становились на колени, поднимали обе руки на голову и опускали оные по лицу и телу книзу, кланяясь притом низко.

Я одарил их некоторыми безделицами, кои, казалось, производили в них великое удовольствие; сверх того приказал дать им сухарей и водки, но они в последней не находили вкуса. Вероятно, что употребление крепких напитков им не известно. Один из них привез целую лодку свежих сельдей отменного вкуса, которых как для офицеров, так и для всех служителей на обед было достаточно. В два часа пополудни поехал я с большей частью своих офицеров на берег и, хотя оный лежит в малой широте, однако, к удивлению нашему, нашли на нем в половине мая весьма мало признаков весны. Во многих местах лежал еще снег глубокий, деревья мало распустились и, выключая несколько дикого луку и щавелю, не видно было никакой зелени.

Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

По прибытии нашем в Камчатку, через три недели после, нашли мы там весну гораздо успешнейшую. Все российские западные области вообще, даже до Архангельска, лежащего по крайней мере 18-ю градусами севернее Иессо, обновляются большей живостью в апреле, нежели здешняя страна в мае. Ожидание наше, по шестимесячном заключении, во время коего прогулка была для нас невозможною, найти здесь некое тому вознаграждение оказалось тщетным; на самом только берегу моря, по песку и камням, можно было прохаживаться, ибо, удаляясь на несколько шагов от берега, встречаются топи, снег и высокий тростник. Нечаянным образом встретили мы на берегу того самого человека, который поутру привез на корабль упомянутую рыбу, следовательно, был уже нам знаком. Мы просили его, чтобы повел нас в дом свой, что сделал он весьма охотно. Он принял нас наилучшим образом, на что ответствовал я разделением некоторых подарков между его семьею. В семь часов вечера отправились мы на корабль обратно.

На другой день оставался я на корабле, потому что в первый день, во время моего отсутствия, приезжали к нам многие японцы и обещались быть опять на другой день. В девять часов следующего утра действительно они прибыли со своим офицером, их начальником, на большой лодке, гребцами на коей были здешние жители. Офицер представил нам, что он крайне устрашен прибытием нашим, и просил нас убедительно удалиться немедленно, поелику уверял он, как скоро узнают о том в Матсумае, куда он неупустительно послать должен донесение, то прибудет вдруг многочисленный флот, от которого мы не возможем уже ожидать ни малейшей пощады. Для придания угрозам своим более силы повторял он многократно слово «бум-бум» и, надувая обе щеки, пыхал чрезвычайно; сим уповательно хотел он нам вразумить, что по прибытии флота поступлено будет с нами самым жестоким образом. Его угрозы и страшные телодвижения были столь странны, что с трудностью удержаться можно было от смеха.

Я старался успокоить его, сколько возможно, уверяя, что как скоро пройдет бывший тогда густой туман, то неукоснительно выйду в море. Сим многократно повторяемым уверением казался он быть наконец успокоен и был после в состоянии начать разговор о другом предмете, что посредством посланника, разумевшего несколько по-японски, могло быть учинено без дальней трудности. Первый мой вопрос относился к географии сей области. Имя Карафуто должно быть здесь известным, потому что оно означено на японской карте. Офицер мог рассказать мне о положении Охотска и Камчатки довольно основательно, почему и думал я, что имеет познания; однако скоро потом оказалось, что он сведения свои о Камчатке и Охотске не почерпнул из источника учения, а одолжен одному знакомству с Лаксманом, сообщившим ему оные. Впрочем, долговременное его пребывание в северной стране Иессо доставило ему случай приобрести географические о сих местах сведения, и он, быв в отдаленности от деспотических своих повелителей, не боялся, видно, сообщить нам оных.