Иван Крузенштерн - На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота

На другой день по отбытии посланника приехали на корабль два баниоса со множеством лодок для принятия подарков. Для больших зеркал приготовили два ластовых судна, скрепив оные вместе и сделав помост из толстых досок, который покрыли лучшими японскими рогожами, а сверх оных разостлали из красного сукна покрывало. Я уговаривал японцев, чтобы они дорогие рогожи и покрывало к сему не употребляли, уверяя их, что это излишнее и что зеркала можно поместить без оных удобнее, но благоговение ко всему, относящемуся к лицу императора, в Японии столь велико, что экономический мой совет не возбудил в японцах никакого внимания. Уложенные сим образом зеркала были потом окружены караульными солдатами.

Обувь и различные бытовые предметы японцев. Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

Следующий анекдот обнаружит ясно настоящие свойства нации и образ японского правительства. При выгрузке подарков спросил я одного из толмачей: каким образом отправят они зеркала в Иеддо? Он отвечал мне, что приказано будет оные отнести туда. Я возразил, что сие никак неудобно, поелику дальнее расстояние требует, чтобы при переносе каждого зеркала по крайней мере находилось по 60 человек, которые должны переменяться на всякой полумиле. Он отвечал мне на сие, что для японского императора нет ничего невозможного.

В доказательство сего рассказал он, что за два года назад прислал китайский император японскому живого слона, который отнесен был из Нагасаки на руках в Иеддо. С коликою поспешностью и точностью исполняются повеления японского императора, оное доказывается следующим происшествием, о котором рассказывал мне толмач при другом случае: недавно случилось, что китайская джонка, лишившись во время шторма руля и мачт, села на мель у восточных берегов Японии при заливе Овары. Постановлением императоров Японии повелено, чтобы всякий иностранный корабль или судно, остановившееся на якорь или севшее на мель у берегов Японии, немедленно приведено было в Нагасаки: почему и сию джонку, невзирая на крайнее оной состояние, надлежало привести в сей порт. Японцы не имели к тому другого средства, кроме буксирования.

Итак, несколько сот судов послано было для приведения оной в залив Осака. При таком случае не трудно могло бы последовать, что при первом крепком ветре, часто свирепствующем у берегов сих, погибли бы все суда вместе с джонкою. Плавание от залива Осака сопряжено с меньшею опасностью потому, что происходило не в открытом море, но между островами Нипон, Сикоку и Киузиу. Сие буксирование, продолжавшееся 14 месяцев, долженствовало стоить весьма дорого, поелику более ста судов, следовательно, по крайней мере от 6 до 8 сот человек занимались оным беспрестанно. Разломать или сжечь судно и за оное заплатить, китайцев же вместе со спасенным грузом привезти в Нагасаки было бы удобнее и несравненно дешевле, но не согласовалось с точным постановлением японских законов.

Декабря 22-го уведомили посланника о прибытии курьера из Иеддо с повелением, чтобы ввести корабль наш во внутреннюю гавань для починки. В 10 часов следующего утра, невзирая на довольно свежий ветер от NO и сильный дождь, приехали к нам два баниоса со своею флотилией и отвели «Надежду» во внутренний залив, где мы в расстоянии около четверти мили от пристани между Дезимою и Мегасаки остановились на якорь. В сей самый день пришли также две китайские джонки; через несколько же дней после еще четыре. Седьмая, принадлежавшая к числу оных, разбилась во время шторма у берегов острова Гото; бывшие на ней люди спаслись и по прошествии нескольких недель привезены на японских судах в Нагасаки.

Следующие малодостаточные известия, касающиеся китайской торговли, сообщены мне здесь толмачами.

Китайцы имеют позволение присылать в Нагасаки двенадцать купеческих судов из Нингпо [89]. Из оных пять приходят в июне, а отходят в октябре месяце; другие же семь приходят в декабре, а уходят в марте или апреле. Груз судов сих составляют по большей части сахар, чай, олово, слоновая кость и шелковые ткани. Мне не удалось узнать от толмачей, чтобы чай принадлежал также к привозимым из Китая товарам, но заключаю по тому, что при отходе нашем из Нагасаки предложили нам два рода оного, японский и китайский. Мы избрали первый и нашли, что он гораздо хуже последнего. Судя по собственному испытанию, полагаю я, что все сообщенное от разных писателей о преимущественной доброте японского чая слишком увеличено. Японский чай, присланный губернатором посланнику по прибытии нашем в малом количестве, равно и тот, который пили офицеры при аудиенции у губернатора, много уступает лучшим сортам китайского [90].