Андрей Чесноков - О людях, ветрах и плотах в океане. История путешествия от Южной Америки до острова Пасхи и обратно

– Счастливо оставаться. Скоро вернусь. Всё будет хорошо.

– Попутного ветра, сын.

– Семь футов под килем, Андрей.

Правда, футов будет не семь, а пятнадцать тысяч, да и киля у плота нет, но это детали.

Наконец, я забрасываю рюкзак за спину, на плечо – банджо, вскидываю руку, разворачиваюсь, и начинаю идти к входу в метро. Пройдя несколько шагов, я понимаю, что с меня падают штаны. Ремень был слишком широким для хлястиков, и я подумал, что обойдусь без него. Поначалу всё было неплохо, но отрицать очевидное было глупо: не обойдусь. Я остановился, скинул поклажу, достал из рюкзака альпинистскую самостраховку и начал перепоясываться. Ужасно нелепая ситуация. Церемония прощания затягивается, мама с папой смотрят на сына, на несколько месяцев уходящего в океан, а сын возится с падающими джинсами. Путь в тысячу ли дал сбой на десятом шаге. Что ж, буду надеяться, это будет последним и самым большим недоразумением на этом пути. Штаны на месте, очередной взмах рукой, не оглядываясь – вперёд. Борис едет со своим сыном и должен будет ждать меня в аэропорту.

Наконец мы встретились и впервые пожали друг другу руки. Дальше всё происходило несколько сумбурно: несколько фотографий для репортёров, вспышки камер, короткое интервью. Признаться, я был не готов. Я совсем не думал, что нас будет провожать кто-то ещё, кроме наших близких. Пришло время прощаться. Борис обнял своего сына Петра, и мы двинулись через наводнённый людьми зал аэропорта.

Времени у нас оставалось достаточно, и мы, не спеша, отправились на регистрацию. Никаких проблем с перевесом и двумя медицинскими кейсами не возникло, и паспортным контролем всё тоже прошло гладко. У нас образовалось немного свободного времени и мы, облегчённо вздохнув, сели в кафе. Наконец появилась возможность поговорить. Как-никак, нам многое предстояло пройти вместе, так что было справедливое желание заранее узнать друг друга получше. Если у меня и были какие-то опасения на счёт общего языка, то они развеялись почти сразу. Общаться с Борисом было легко. Он очень открытый, искренний и приятный человек. Мы поговорили о команде, об увлечениях и музыке. Оказалось, что Борис играет на саксофоне, правда на плот он его с собой не взял, и без него хватило что везти. Я немного расспросил его о встрече команды в Бергене, в которой он вместе с Сергеем Гольцовым участвовал летом. Интересно было послушать его мнение о людях, с которыми нам предстояло идти. Борис рассказал небольшую историю об Ойвине Лаутене. Когда Борис показывал медицинское оборудование, которое они вместе с Сергеем Гольцовым собрали в экспедицию, Ойвин попросил у него пинцет, как будто посмотреть. А когда Борис протянул ему инструмент, Ойвин ловко вытащил из руки здоровенную занозу, и вернул пинцет обратно. Дезинфекция раны и инструмента? Да кому она нужна! Судя по всему, Ойвин получил занозу довольно давно, и рану было бы неплохо обработать, но он наотрез отказался от медицинской помощи. В этот момент Борис напрягся и понял, что работы на плоту, похоже, будет достаточно, особенно если пострадавшие будут лечиться самостоятельно. Вот и составляй теперь своё первое впечатление.

Поговорили и о предстоящем испытании. По словам Бориса, это путешествие для него, своего рода, награда за достижения. Что есть это путешествие для меня – на тот момент я определить не мог. В любом случае, это испытание. А если бы я не имел возможности с ним справиться, оно бы мне не выпало. Раз так, – опасаться нечего. За приятной беседой время пролетело быстро, и вот мы взлетаем, а самолёт уносит нас из Домодедово в совершенно незнакомый и удивительный мир. Я – участник экспедиции.

К слову, в самолёте перед нами сидел мужчина и смотрел на ноутбуке «Челюсти», а мы подглядывали с задних кресел. Отличный выбор перед тем, как уйти в океан! До Мадрида, где была пересадка, долетели быстро, а почти все двенадцать часов до Лимы я проспал, отвлекаясь только на то, чтобы перекусить. Образцовый пассажир. Ночью мы пересекли экватор. До этого дня ни я, ни Борис в Южном полушарии не были.

Лима – о команде и волонтёрах – начало строительства – Кальяо и Ла-Пунта

Вот за окном встаёт солнце и освещает снежные вершины Анд. Снижаемся. В разрывах облаков видно океан, но облачность высокая, поэтому оценить его отличия от моря не удаётся. Уверен, находясь непосредственно на открытой воде, я смогу ощутить их в полной мере.

Перед вылетом я отправлял Торгейру данные о наших рейсах, и, честно говоря, думал, что нас кто-нибудь встретит, но в аэропорту нас никто не ждал. Борис на этот счёт имел противоположное мнение: «Сейчас в самом разгаре строительство плотов. Зачем понапрасну отвлекать людей? Мы сами к ним доберёмся».