Уолли Херберт - Пешком через Ледовитый океан

Кен Хеджес был на несколько месяцев моложе меня. Он родился в январе 1935 года и раннее детство провел на островах Фиджи, где его отец был на правительственной службе и занимал должность архитектора. В возрасте пяти лет он вернулся в Англию и жил близ Саутгемптона, затем он учился в средней школе короля Эдуарда VI. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он поступил на военный корабль «Вустер» – имперское мореходное училище на Темзе. Некоторое время он плавал на море, совершая рейсы на Дальний Восток, но затем уволился из торгового флота и вскоре после этого попал на девять месяцев в больницу: в результате серьезной дорожной катастрофы у него были сломаны нога и обе руки. С этого времени он заинтересовался медициной и, поступив в Борнемутский городской колледж, без труда получил аттестат об окончании общеобразовательной школы. Осенью 1956 года он окончил подготовительные курсы и был принят на медицинский факультет Ливерпульского университета. Через девять лет после того, как он расстался с морем, ему была присвоена степень бакалавра медицины и хирургии, и он начал работать врачом в больнице королевы Виктории в Боскомбе, около Бурнемута. В 1963 году он поступил на медицинскую службу в сухопутные войска и в 1964–1967 годах был начальником медицинской службы 22-го специального воздушно-десантного полка. Из curriculum vitae [8]Кена Хеджеса видно, что он привык к жизни на открытом воздухе. Он был также инструктором по парусному спорту в летнем лагере христианской молодежной ассоциации в штате Массачусетс в США и инструктором находившейся в плавании абердовийской мореходной школы. Хеджес был военным парашютистом, ныряльщиком с аквалангом. Он знал жизнь. Однако окончательный список из четырех претендентов на участие в экспедиции мы смогли опубликовать только 19 сентября, когда по единогласному решению экспедиционного подкомитета Кену Хеджесу было предложено занять место, оставшееся свободным после отказа Роджера Тафта. Пока что те из нас, кто с головой ушел в экспедиционные дела, пережили немало беспокойных моментов, большей частью финансовых. В самом затруднительном положении мы оказались 6 сентября.

Нам не удалось найти ни одной организации, которая согласилась бы взять на себя гарантию денежных обязательств экспедиции, и у Барклеев – банкиров, финансировавших экспедицию, создалось мнение, что для них нецелесообразно на этой стадии подготовки принять риск на себя одних. Дав взаймы часть требующейся суммы, они, чтобы не сорвалась экспедиция, на которую, таким образом, уже затратились, будут вынуждены выложить и остальную сумму, если не удастся заполучить недостающее от других предприятий и частных лиц. Следовательно, нам было поставлено условие: все или ничего; они вообще не желали нам помочь, если заранее не будут определены источники полного финансирования. 6 сентября было внесено компромиссное предложение: благоразумнее отложить экспедицию на год и тем временем изыскать ее денежные средства. Было созвано экстренное заседание комитета. Действительно, осталось лишь три месяца до того, как на наш счет для оплаты принятых нами обязательств должны были поступить пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, главным образом по издательским договорам.

За два часа до экстренного заседания комитета Пири-Гордон пригласил меня на совещание с его коллегами из фирмы «Глин Милз и К». После нескольких поставленных в упор вопросов сидевшие за столом банкиры кивками головы высказали свое единодушное мнение. В результате Пири-Гордон сообщил комитету, что фирма «Глин Милз» готова открыть кредит в пятнадцать тысяч фунтов стерлингов при условии, если Барклеи также дадут по меньшей мере столько же. Это, вероятно, и был момент рождения экспедиции.

Теперь, впервые за четыре года, было похоже на то, что экспедиция в финансовом отношении сошла с мели. Однако не следовало забывать, что она может потерпеть крах на первых же сотнях миль пути или же, как предсказывали более скептически настроенные критики, даже не доберется до Северного Ледовитого океана. Хорошо понимая риск первопроходца, путешествующего по неизведанному пути длиной 3800 маршрутных миль по дрейфующему льду, наши многочисленные литературные заказчики позаботились застраховать себя, обязавшись платить нам частями; нечего и говорить о том, что основные суммы подлежали выплате после успешного завершения путешествия Банкиры, согласившиеся финансировать нас в пределах общей суммы этих литературных договоров, подвергались большему риску, открыв кредит экспедиции. Но разве этот риск не был обеспечен страховым обществом Ллойда, которому экспедиция внесла страховую премию в сумме свыше семи с половиной тысяч фунтов стерлингов? А что сказать о частных пожертвователях и друзьях, которые вносили по несколько сот фунтов стерлингов или даже по несколько шиллингов в то время, когда мы крайне нуждались? Они и не думали о какой-то коммерческой выгоде и давали деньги без всякой гарантии. Конечно, им-то мы больше всего обязаны, так как за счет их средств были уплачены страховые премии, гарантировавшие интересы банкиров. Но разве Ллойд согласился бы пойти на риск, если бы экспедицию не финансировали Би-Би-Си, «Санди таймс» и не поддерживали бы косвенно некоторые правительственные учреждения? А если бы членами нашего комитета были менее влиятельные и в деловом отношении менее проницательные люди? Чем больше я думаю о финансировании нашей экспедиции, тем больше убеждаюсь, что тех, кто нас поддерживал, следует рассматривать почти как близких друзей или просто как друзей в противоположность злопыхателям и критикам, которых (а этому не приходится удивляться) оказалось достаточно много.