Поль-Эмиль Виктор: Ездовые собаки-друзья по риску

Достигши 52 лет и затеяв в 1908 году свое последнее полярное путешествие, он уже полностью владел этим искусством и разработал глубоко продуманный план, чьи последовательные этапы были связаны друг с другом, как шахматные ходы. Во всем, даже в мелочах, он применял «систему Пири», как он ее назвал, доведенную за двадцать пять лет арктического опыта до совершенства. Эта система состояла в том, чтобы максимально использовать эскимосскую технику в сочетании с европейским образом мышления.

В качестве авангарда должна была отправиться первая группа, чтобы проложить тропу с помощью ледорубов, если понадобится, и построить промежуточные станции — иглу (укрытия из снега, снежные хижины).

Задачей вспомогательных звеньев были расчистка проходов в торошеных льдах и завоз припасов на промежуточные склады. Благодаря этому люди и собаки штурмовой группы, следовавшей последней, экономили силы и сберегали время.

Начиная путешествие, увенчавшее его славой, Пири располагал ста тридцатью тремя собаками, разделенными на шесть групп, двадцатью четырьмя людьми и пятнадцатью нартами. Пищевой рацион составлял один фунт пеммикана (мясного концентрата) на собаку в день. Пири решил максимально использовать собак, но сделать этот так, чтобы его не могли упрекнуть в отсутствии гуманности (как это сделал Р. Скотт).

Пири, этот величайший искатель приключений во льдах, всегда подчинялся полярному закону, гласящему: «Ездовая собака может везти груз, примерно равный ее весу, и, как только нарты становятся на такой вес легче, собака делается лишней». Чтобы покорить полюс, Пири должен был следовать этому беспощадному закону. Это цена, какую надо было платить за то, чтобы выжить вместе со спутниками, и за успех его рискованного предприятия.

1 апреля 1909 года — последняя станция: Боб Бартлет остановил свои нарты на 87°46’ северной широты при температуре минус 30°. Закончив устройство последнего склада, он повернул к югу с болью в сердце. До последней минуты он надеялся, что и ему удастся быть покорителем полюса.

В дальнейший путь вышли лишь Пири, его слуга-негр Мэтью Хэнсон, сопровождавший его все 25 лет, и четыре эскимоса. Они двинулись на приступ полюса с пятью нартами и сорока собаками, лучшими, отобранными в течение путешествия. Съестные припасы были рассчитаны на сорок дней, но их могло хватить и на шестьдесят, если учитывать мясо собак, убиваемых по мере того, как они становились лишними.

Двести сорок восемь километров, отделявших штурмовую группу от полюса, были пройдены за четверо суток. Водрузив на вершине мира несколько эмблем — американское знамя и флажки ряда клубов, членом которых он состоял, Пири со своими спутниками 7 апреля выехал обратно. Они вернулись на борт корабля 27-го без всяких происшествий. Разумное использование ездовых собак позволило людям впервые одержать нелегкую победу над полярными, стихиями.

Впервые? Так ли? Быть может, 21 апреля 1908 года, за год до Пири, Северный полюс уже был достигнут?

Когда 3 июля 1907 года доктор Фредерик Кук отправился из Нью-Йорка в путешествие на Север, истинная цель этой якобы охотничьей экспедиции держалась в тайне. У Кука был большой полярный опыт, и он прекрасно умел пользоваться собаками. Он участвовал в экспедиции Пири 1892 года, потом в антарктической экспедиции на «Бельжике», которая в 1897—1898 годах впервые зимовала к югу от полярного круга. Репутация, приобретенная Куком во время этой экспедиции, стала еще прочнее после его восхождения на пик Мак-Кинли, высочайшую вершину Американского континента, и помогла ему убедить Джона Р. Брэдли, спортсмена-миллионера, финансировать «охотничью» экспедицию на северо-запад Гренландии.

Брэдли вернулся в США с письмом д-ра Кука, адресованным нью-йоркскому «Клубу исследователей», где сообщалось, что он намерен покорить Северный полюс.

Своей базой Кук сделал Анноаток, небольшое эскимосское селение к северу от Туле. В течение последовавшей зимы он регулярно тренировался с эскимосами и тщательно готовил поездку к полюсу. 19 февраля 1908 года он пустился в путь с десятью эскимосами, одиннадцатью нартами и ста пятьюдесятью собаками, отобранными из лучших. За зиму Кук подружился с эскимосами и сделался вполне сносным каюром, признанным хозяином своей упряжки, к которой питал такое же любовное и восторженное чувство, какое питают истинные болельщики к любимым командам. Он писал про своих собак: «Они съедают лишь по фунту пеммикана в день и не нуждаются ни в воде, ни в крове. Работают много, охотно и хорошо, а на ночлегах согревают двуногих товарищей по путешествию теплом своих тел и подставляют им бока, как подушки».