Кемпбелл Блэк - Индиана Джонс и искатели потерянного ковчега

— Смелая попытка, Джонс.

Подошел Дитрих.

— Какая глупость, чудовищное безрассудство, — заявил он.

— Уж какое есть, — ответил Инди, все еще пытаясь вырваться из рук державших его солдат.

— Не бойся, я тебя быстро вылечу, — улыбаясь сказал Дитрих, вынимая из кобуры пистолет.

Инди взглянул на оружие, потом на Марион: девушка, зажмурившись, истерично всхлипывала.

Дитрих поднял пистолет и прицелился.

— Подожди! — грозно прозвучал голос Беллока, его лицо — зловещая маска в ярком свете прожекторов. Дитрих покорно опустил оружие.

— Этот человек много лет не давал мне спокойно жить, полковник Дитрих, хотя, признаюсь, иногда он меня забавлял. Я не против того, чтобы вы его отправили на тот свет, но до этого пусть испытает еще одно поражение — пусть поживет еще немного и увидит, как я вскрою Ковчег завета. Что бы там ни лежало, ему не дано будет узнать, никто ему не покажет, а ведь он мечтал об этом всю жизнь! Это будет достойная месть. А теперь привяжите его рядом с девчонкой. После того как я открою Ковчег, их обоих можно будет убрать. — Беллок засмеялся, и его смех зловеще разнесся в темноте.

Инди поволокли к статуе и привязали плечом к плечу с Марион.

— Инди, мне страшно, — прошептала она.

— Ничего удивительного, мне тоже.

Ковчег вновь тихо загудел. Инди увидел, как Беллок начал карабкаться вверх по ступеням, к алтарю. Почему-то его раздражала мысль о том, что этот полоумный француз коснется Ковчега, откроет его. А он? Неужели так и не узнает, что внутри? Человек всегда живет надеждой достичь заветной цели, и вот теперь, когда цель близка, на его долю пришлась только горечь поражения. Беллок, разодетый словно средневековый раввин, поднимался по ступеням к Ковчегу, а ему оставалось только смотреть.

— Если ты ничего сейчас не придумаешь, боюсь, нам придется умереть, — напомнила ему Марион.

Инди не ответил, что-то другое захватило его внимание: он вдруг услыхал гул — тихий, но вполне отчетливый, который казалось, шел от Ковчега. Что это могло быть? Он продолжал смотреть на Беллока, поднимавшегося все выше к каменной плите.

— Как же нам выбраться отсюда? — вновь задала вопрос Марион.

— Спроси у Бога.

— Ты считаешь, что сейчас подходящее время для твоих идиотских шуток? — Она повернула к нему усталые глаза. — И все же я люблю тебя.

— Любишь меня? — удивился Инди.

— Вот именно.

— Должен тебе сказать, что это взаимная любовь, — сообщил Инди, поражаясь самому себе.

— И обреченная, — добавила Марион.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Беллок тихим, монотонным голосом начал распевать древнее иудейское заклинание, которое он вычитал когда-то в одном старинном пергаменте. Он поднимался все выше, и ему казалось, что Ковчег вторит его молитве. Гул становился ощутимей, слышней, постепенно заполняя собой темноту. Мощь Ковчега, безграничная мощь этой священной реликвии пронизывала Беллока, порабощая и подчиняя его себе. На верхних ступенях он помедлил, гул стал настолько сильным, что он больше не слышал своего голоса: только голос святыни звучал в тишине ночи, пронзая ее насквозь. Он взобрался на самый верх скалы и взглянул на Ковчег. Несмотря на древность, несмотря на пыль веков, он был прекрасен. И чем дольше Беллок смотрел на него, тем ярче становилось сияние, разливавшееся вокруг. Он стоял, не в силах оторвать от него взгляд, рассматривая херувимов, сверкающую золотую поверхность, и прислушиваясь к его голосу, который, отдаваясь внутри Беллока, заставлял вибрировать все его тело. Беллоку казалось, что он сейчас распадется на атомы и пространство поглотит его. Однако пространства не было, как не было и времени — существовал только Ковчег, вся его жизнь теперь зависела от этой принадлежащей Богу святыни.

Ответь мне. Открой мне свои тайны, поведай о смысле бытия.

Его собственный голос, казалось, шел не изо рта, а истекал из каждой клетки тела, а сам он как бы поднимался, парил над реальным миром, бросая вызов человеческой логике и презирая законы вселенной. Ответь мне. Говори со мной. Он поднял жезл из слоновой кости, всунул под крышку и надавил на него. Гул стал слышнее, Беллок уже не слышал, как взорвались внизу прожекторы, осыпав всех дождем битого стекла. Ответь мне. Ответь мне. Он все еще возился с крышкой, как вдруг почувствовал, что реальность исчезла, словно он никогда и не существовал раньше, до этого момента. Испарилось прошлое, ушли воспоминания, он слился с тишиной ночи, восстановив утраченную когда-то связь со вселенной: почувствовал, как плывут, расширяются и сжимаются небесные тела в самых отдаленных уголках космоса, как взрываются звезды и вращаются планеты, почувствовал таинственную непознаваемость бесконечности. Он перестал существовать. Беллока не стало, он слился с гулом, идущим из Ковчега, с голосом Бога.