Жюль Верн - Великолепное Ориноко

Когда Маршаль и губернатор узнали, какую цель преследовали Мигуэль, Фелипе и Варинас, то, как показалось Жану, они посмотрели друг на друга с некоторым недоумением. Для них вопрос об Ориноко был разрешен давно, и притом в пользу мнения Мигуэля.

Хотя Маршаль и имел вполне определенное мнение относительно Атабапо и Гуавьяре, тем не менее он не переставал поощрять всех трех членов Географического общества к продолжению изысканий до слияния трех рек.

— Для науки это будет только полезно, — сказал он. — Кто знает, может быть, вы привезете из вашей экспедиции какое-нибудь важное научное открытие!..

— Мы надеемся на это, — ответил Мигуэль, — так как нам предстоит посетить почти совершенно неизвестные местности, если — придется пробираться за Сан-Фернандо.

— Проберемся! — подтвердил Фелипе.

— Пойдем так далеко, как это будет нужно, — прибавил Варинас.

Сержант Мартьяль понял лишь часть этого разговора, который ему переводил урывками племянник. Его очень удивляло, что люди с нормальным рассудком могли интересоваться вопросом, «из какой дыры вытекает та или другая река».

— Впрочем, — пробормотал он, — если бы все люди были мудрецами, то не строили бы такого количества сумасшедших домов!

Между тем разговор перешел на двух французов, возвращения которых тщетно ожидали в Урбане. Приехав в город, они были приняты губернатором. Маршаль тоже знал их, так как после отъезда из Урбаны они останавливались на день в его доме в Тигре.

— А со времени их отъезда вы ничего не слышали о них? — спросил Мигуэль.

— Решительно ничего, — ответил губернатор. — Мы не раз опрашивали жителей льяносов, возвращавшихся с востока, но они утверждают, что не встречали их. — Разве у них не было намерения подняться по течению Ориноко? — спросил Жан.

— Да, мое дорогое дитя, — ответил Маршаль, — и они рассчитывали при этом останавливаться по пути в прибрежных деревнях. Как они сказали мне, они путешествуют несколько наугад. Один из них, Герман Патерн, с таким рвением занимается гербаризацией, что готов был рискнуть жизнью для того, чтобы открыть новое растение. Другой, Жак Хелло, образцовый охотник, питал страсть к географии, к определению местностей, к изысканиям источников. А такая страсть уводит далеко… очень далеко, иногда… слишком далеко, может быть… А когда надо возвращаться…

— Будем надеяться, — сказал Варинас, — что с этими двумя французами никакой беды не случилось!

— Надо надеяться, — ответил губернатор, — хотя их отсутствие продолжается уже слишком долго!

— Вы наверно знаете, что они должны были вернуться в Урбану? — спросил Фелипе.

— В этом отношении не может быть никаких сомнений, так как их лодки ожидают здесь со всеми коллекциями и принадлежностями.

— Когда они отправились отсюда, — спросил Жан, — у них был проводник?.. охрана?

— Да… несколько мапойосов, которых я раздобыл для них, — ответил губернатор.

— Вы надеетесь на этих людей? — спросил Мигуэль.

— Насколько вообще можно надеяться на местных индейцев.

— А известно ли, — спросил Жан, — какую часть территории они намерены были исследовать?

— Насколько я знаком с целью их путешествия, — ответил Маршаль, — они должны были направиться в Сьерра-Матапею, к востоку от Ориноко, — область очень мало известную и посещаемую только яруросами и мапойосами. Ваши оба соотечественника и начальник охраны были на лошадях, остальные индейцы, в числе пяти человек, сопровождали их пешком, неся мешки.

— Местность к востоку от Ориноко подвержена наводнениям? — спросил Жан Кермор.

— Нет, — ответил Мигуэль, — поверхность ее льяносов гораздо выше уровня моря.

— Это действительно так, господин Мигуэль, — прибавил губернатор, — но там бывают землетрясения, как вам известно, очень частые в Венесуэле.

— Во всякое время? — спросил юноша.

— Нет, — заметил Маршаль, — в известные периоды; еще недавно, с месяц назад, мы ощущали довольно сильные колебания почвы, распространявшиеся до моего дома в Тигре.

Действительно, известно, что венесуэльская почва часто подвергается вулканическим колебаниям, хотя в ее горах нет кратеров. Гумбольдт назвал даже эту страну «страной наиболее частых землетрясений». Это название было к тому же подтверждено разрушением в XVI веке города Куманы, который вторично был разрушен 150 лет спустя, причем окрестности его дрожали в течение пятнадцати месяцев подряд. Затем, разве не была подвержена сильным землетрясениям территория Анд, Мезида? Не были ли также погребены под развалинами Каракаса 12 000 жителей? Эти катастрофы, стоившие тысячи жертв, всегда возможны в испано-американских провинциях. И теперь тоже, с некоторого времени, в восточных областях Ориноко ощущались колебания почвы.