Жюль Верн - Паровой дом

— Однако, — возразил я, — они не могут еще перекликаться на большом расстоянии.

— Конечно, нет, но у них такое тонкое чутье, что они узнают друг друга на расстоянии трех и даже четырех миль.

— Это настоящее переселение, — сказал полковник Мунро, — смотрите, тут настоящее войско. Банкс, надо ускорить шаги.

— «Железный великан» делает что может, — возразил инженер. — у нас пять атмосфер давления, тяга пущена в ход, но подъем очень крут.

— К чему торопиться? — воскликнул капитан Год, всегда приходивший в веселое расположение духа при виде опасности. Эти испытания оживляют своим присутствием страну, и мы едем с эскортом, наподобие путешествующих раджей.

— Я и не вижу способа отделаться от этих непрошеных проводников, — заметил инженер.

— Чего вы боитесь? — спросил капитан. — Конечно, вы знаете, что стадо всегда менее опасно, чем слон в одиночку. Это самые кроткие животные! По-моему, это колоссальные бараны.

— Ну, Год опять увлекается, — заметил Мунро. — Если стадо останется позади, я согласен, что никакой опасности нет, но если задумает перегонять нас по узкой дороге, то нашему паровому дому не поздоровится.

— Не говоря уж о том, — прибавил я, — что нам неизвестно, как обойдутся они с своим специфическим собратом при первом знакомстве.

— Они поклонятся ему, вот увидите, как поклонился слон принца Гуру-Синга.

— Да ведь то был ручной слон, — резонно заметил Мак-Нейль.

— Ну и эти приручатся, — возразил капитан Год. Вернее, будут настолько удивлены, что невольно почувствуют уважение. К тому же, насколько мне известно, слоны размышляют, сравнивают, соображают почти как люди.

— Ну, это дело спорное, — возразил Банкс.

— Как — спорное?! В этом нет никакого сомнения… Этих умных животных употребляют на всех домашних работах. Знаете ли, Моклер, что говорят о слонах писатели, наиболее изучившие их? Слон предупредителен к людям, которых он полюбит, носит за ними тяжесть, рвет им цветы и плоды; собирает деньги для монастырей, как, например, знаменитые слоны Вилленурской пагоды, близ Пондишери; расплачивается на базарах за сахарный тростник, бананы и манго, покупаемые им для себя; защищает жилище хозяина и его стада от хищников; качает воду из колодцев; стережет детей! Он человеколюбив и признателен, не забывает ни благодеяний, ни оскорблений! Знаете ли, друзья мои, что этих гигантов нельзя заставить раздавить насекомое. Один из моих приятелей рассказывал, что он однажды видел, как на камень положили божью коровку и приказали прирученному слону раздавить ее. Что же бы вы думали? Слон приподнимал ногу всякий раз, как проходил мимо камня, и ни приказания, ни удары не могли заставить его раздавить букашку. Когда же ему приказали ее принести, он деликатно приподнял ее концом хобота и отпустил на волю!

И после этого вы скажете, Банкс, что слон не самое доброе и великодушное животное, умнее обезьяны и собаки, станете спорить против того, что индусы правы, ставя его ум почти наравне с человеческим?

И с этими словами капитан снял шляпу и низко поклонился страшному стаду, следовавшему за нами.

— Слоны имеют в вас пламенного сторонника, — заметил с улыбкой полковник.

— Тем не менее я прав.

— Может быть, и правы, но я думаю, что и я буду не менее прав, если стану на сторону Сандерсона, охотника на слонов и знатока всего, что их касается.

— Что же говорил вам Сандерсон? — презрительно осведомился капитан.

— Он уверяет, что уровень интеллекта слона крайне посредственный и все более или менее удивительные его проявления являются благодаря незаметным приказаниям погонщика.

— Какой вздор! — с горячностью возразил капитан.

— Доказательством может служить то, — продолжал Банкс, — что индусы никогда не избирали слона символом ума в своих священных изваяниях и картинах, отдавая предпочтение лисице, вороне и обезьяне.

— Протестую! — воскликнул запальчиво капитан Год.

— Протестуйте, но выслушайте! — настаивал инженер. — Сандерсон говорил, что отличительная черта слона — его послушание. Он попадается в чисто детские ловушки, например в ямы, покрытые ветками, и не делает малейшего усилия выбраться из них. Позволяет загонять себя в загон, чего нельзя сделать ни с каким другим животным. Наконец, практика доказывает, что и вырвавшийся на свободу слон легко вторично попадает в плен. Даже опыт не учит его осторожности.

— Бедные создания! — с оттенком юмора заметил капитан.

— В заключение прибавлю, что иногда слоны не поддаются приручению по недостатку способностей, и нет никаких средств добиться от них толку, особенно если они молоды или принадлежат к слабому полу.