Арнольд Эпштейн - Ветры travela

В Чехии, в отличие от нас, с каждым годом все более крепким и многочисленным становится средний класс - люди, имеющие свое небольшое дело и получающие около тысячи долларов в месяц. При социализме все зарабатывали в лучшем случае 150. Обездоленных здесь немного, миллионеров еще меньше, а вот крепко стоящих на ногах хозяев...

Для Праги пока что остается довольно типичным такой пейзаж: стоят стена к стене два дома. Один - с иголочки: весь сияет, тонированные стекла, новые оконные рамы, на первом этаже какой-нибудь заманчивый кабачок или магазинчик. А рядом - обшарпанный, угрюмый, словно с какой-нибудь нецентральной питерской улицы перенесенный. Чехи объясняют: один дом приватизированный, и хозяин старается сделать все как можно лучше, чтобы получить прибыль. Другой - до сих пор в муниципальной собственности. И судьба его, стало быть, волнует только квартиросъемщиков.

Но внешний вид Праги меняется прямо на глазах. К лучшему. Причем сражаться за это никому ни с кем не приходится.

Судьба распорядилась: занавес?

Праге фантастически не повезло. Не окажись город в ста километрах по эту сторону от железного занавеса - быть бы ему туристической меккой, наравне с Римом и Парижем. В начале века в Прагу, Карлсбад и Мариенбад (ныне - Карловы Вары и Марианские Лазни) валом валили со всего мира...

Но сейчас в Западной Европе даже не знают, какая жемчужина находится всего в нескольких часах езды на восток. Прежние власти не ставили своей задачей приглашать сюда гостей - из идеологических соображений Прага оставалась как бы для внутреннего пользования. Можно только предположить, сколько миллиардов крон недосчиталась из-за этого чешская казна...

А каково сейчас заново утверждаться на туристском рынке - когда всего-то в двух часах езды - красавица-Вена (билет туда из Праги - восемь долларов на электричке), когда у каждого путешественника давным-давно составлен "заветный" список мест, куда он в течение жизни непременно должен попасть. Да и что вообще знают в нашем пресыщеннном и потому ограниченном мире о столице Чехии, кроме того, что там варят хорошее пиво? Гашека и Чапека в Западной Европе не читали, Фучику не сочувствовали, Дворжака могут послушать и в своих филармониях...

Но сейчас Прага борется за каждую душу туристского населения. То, что для россиян открыла безвизровый въезд в Чехию - раз. То, что в центре города один за другим вырастают любимые западными туристами маленькие отельчики и пансионаты с довольно скромными по европейским меркам ценами - два. На час время перевели - подальше от московского и поближе к гринвичскому. А еще растет круг удовольствий, которые могут получить здесь приезжие. Знаменитую в некоторых кругах Жемчужную улицу, которая еще недавно причиняла столько головной боли блюстителям нравственности, и то легализовали - девицы там теперь стоят сплошь ( и не в загсе!) зарегистрированные, налог заплатившие и анализы сдавшие. На удивление несведущим прохожим и на радость прохожим сведущим.

Розовый танк, зарешеченный мост...

Разумеется, у самих пражан их жизнь не вызывает такого же восторга, как у туристов, особенно с востока. Неспроста на так называемый Мост Самоубийц приходят все новые и новые молодые люди. Там уж и сетку металлическую протянули, и дежурных из службы доверия поставили, а поди ж ты...

Дороговизна, скверная экологическая обстановка - эти слова доводилось слышать от пражан не раз. Но они почему-то говорят об этом с другой интонацией, нежели мы - более спокойно и терпимо. И самое главное - не ищут врагов окрест. Ни на государственном, ни, упаси боже, на бытовом уровне. Хоят некоторые, особенно пожилые, нет-нет да и направят приезжего не в ту сторону, причем желательно - в гору. Но уж чтобы не так обслужили в кафе или обсчитали в магазине - об этом и речи быть не может, тут в Праге полный капитализм.

Власти во всем пытаются прводить политику терпимости. Скажем, на одной из городских площадей после войны был установлен первый советский танк, вошедший в освобожденный город. Из-за событий 68-го это любимое и почитаемое пражагами место стало вызывать совсем другие ассоциации. Но даже в 89-м, после "бархатной" революции, власти все равно пытались сохранить монумент. Даже в нежный розовый цвет "тридцатьчетверку" выкрасили - дескать, пришел в город вместе с ней рассвет, а не сумерки. И только потом, после тщательных размышлений, решились-таки убрать его с постамента.

Мы говорим "Вацлав", подразумеваем "Боря"