Эрик Вейнер - Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой

Внизу логотипы пятнадцати корпоративных спонсоров. По-видимому, требуется много денег, чтобы поддерживать машину гуру.

Гуру-Джи опаздывает. Публика начинает беспокоиться, когда вдруг выключается свет и небольшая группа, сидя на полу, начинает петь. Шива ом, Шива ом. Темп ускоряется, и публика начинает хлопать ритмично. Шива ом, Шива ом. Голос возглашает: «Перед тем, как пришли, была тьма, теперь есть свет». Шива ом, Шива ом. Тогда Гуру-Джи входит, и публика приветствует его улюлюканьем и криками, как будто он был рок-звездой.

Гуру-джи стоит в луче света. Он одет в белый шелковый халат. Вокруг его шеи обернута самая большая гирлянда цветов, которую я когда-либо видел в своей жизни. Она, должно быть, весит фунтов пятьдесят. Я удивлен, что он вообще может стоять с этой штукой на шее. Гуру-Джи зажигает церемониальную лампу, подходят бизнесмены и высокопоставленные лица, смотрят восхищенно. Гуру-Джи говорит.

Его губы двигаются, но мы его не слышим. Ропот беспокойства распространяется по зрительному залу. Что случилось с Гуру-Джи? Как мы можем прислушаться к мудрости, если мы не можем услышать мудрость?

Гуру-Джи что-то трогает на своем халате. Ничего. Он снова стучит. Снова ничего. Опять трогает. Он снова стучит, и на этот раз низкий стук наполняет зрительный зал, а затем и пронзительный голос мудрого Гуру-Джи.

— Все это зависит от крошечной кнопки, — говорит он с понимающим блеском в глазах.

Публика смеется и аплодирует. Когда гуру говорит что-то вроде этого, его слова пропитаны глубоким знанием, в то время как если бы вы или я сказали, что мы говорим о крошечной кнопке, и больше ничего. Таким образом, так же, как некоторые люди известны своей известностью, гуру разумно быть мудрым. Они не могут иначе.

Гуру-Джи говорит нам поприветствовать человека рядом с нами, и мы делаем.

— Действительно ли вы поприветствовали их или это формальность? — спрашивает он. — Были ли вы искренни, говоря: «Как ваши дела?» Вас ведь на самом деле это далеко не всегда интересует.

Хихиканье проносится сквозь толпу.

Гуру-Джи говорит нам, что ребенок улыбается четыреста раз в день. Взрослые — только семнадцать раз. В браке взрослые улыбаются даже еще меньше, говорит он, и толпа снова врывается смехом.

— Что такое жизнь, без улыбки, без смеха? Почему человек не может улыбаться?

Гуру-Джи перемещается из одного конца сцены в другой, обращаясь ко всей аудитории, как любой хороший оратор. Он говорит нам, что нам нужно создать пространство для несовершенства в нашей жизни.

— Почему мы теряем самообладание? Потому что мы любим совершенство. Создайте небольшую комнату для несовершенства в вашей жизни. Вы все еще со мной?

— Да! — кричит аудитория хором.

Огни гаснут, и нам велят массировать наши челюсти и брови. Затем нам велено пропеть звук «Ом». Слово на санскрите, языке древних индуистских текстов. Это язык, основанный на вибрации. На санскрите вы не только слышите слова, вы чувствуете их.

Ощущения от того, когда около тысячи человек говорят «Ом» одновременно — это что-то, что стоит почувствовать. Вся комната будто вибрирует. Мне это нравится, я думаю, да, мне это нравится, и меня осеняет, насколько у меня ассоциируется Индия с певучими звуками уличных торговцев, рожков авто-рикш, песнопениями индуистского священника. Любой звук, не только святой, — это вибрация. А вибрация, конечно, движение. Воздух давит на воздух. Больше ничего. Тем не менее этот простой акт физики может быть фортепианным концертом Моцарта, или звуком шоссе в час пик, или шепчущим любовником, или выстрелом из полуавтоматического оружия.

Наступило время вопросов. Женщина тянет маленький кусочек бумаги из деревянного ящика. Самый первый — мой вопрос. Я с трудом могу поверить в это. Там должны быть десятки, если не сотни вопросов, в этой коробке. Каковы шансы, что она выбрала бы мой? Это, должно быть, знак. В Индии все — знак.

Она читает его вслух.

— Является ли счастье высшим идеалом или есть нечто большее, к чему мы должны стремиться?

Это вопрос, который занимает меня уже некоторое время. Я проехал тысячи миль в поисках счастливых мест, думая, что счастье, как полагал Аристотель, величайшее благо. Но так ли это? Или есть более важный пункт назначения?

Гуру-Джи не колеблется:

— Да, есть что-то выше, чем счастье. Любовь выше, чем счастье.

Публика аплодирует.

Гуру-Джи ждет, когда зал успокоится, потом конкретизирует:

— Не просто любовь выше, чем счастье, но в борьбе между истиной и любовью любовь побеждает. Мы должны стремиться к чистой, истинной любви.