Олег Уланов - Призрак золота Ямаситы

Стоя в кабинке над этой чашей, он услышал, как хлопнула дверь в туалетную комнату.

Лысый все сделал так, как ему велели его новые партнеры. Приехав в отель, он не стал ничего рассказывать Прыщу. Сообщил лишь, что, возможно, сегодня вечером все решится в их пользу.

Еще раз проверив пистолет, закрывшись в ванной комнате, Лысый засунул его за пояс.

Не раздеваясь, он походил взад-вперед по комнате. Сказав Прыщу, чтобы тот не уходил из номера и ждал его звонка, Лысый, наконец, вышел на улицу.

Бесцельно побродив по Саппоро около часа, он отправился в чайный дом «Сакура» и пришёл туда чуть раньше запланированного времени.

Оглядевшись в зале, он безошибочно определил ту бамбуковую перегородку, за которой его ждал член якудза. Указав официанту, что хочет сесть именно туда, он скрылся за перегородкой. Человек, сидевший на татами, быстро поднялся и, не говоря ни слова, покинул заведение.

Удобно разместившись, он стал ждать появления объекта.

Журналист появился через пятнадцать минут. Один, без американки.

«Это упрощает дело», – обрадовался Лысый.

Нельзя было сказать, что Леха Лысенков не испытывал волнения. Оно, конечно, было, но не оттого, что сейчас он должен был оборвать чью-то жизнь, а потому что ему хотелось это сделать как можно скорее. А затем так же быстро свалить на Родину, где он, собрав братву, объявил бы им, что все дела с япошками отныне будет вести он, а не Хром, которого упаковали на Хоккайдо за наркотики.

Задумавшись, он чуть не пропустил момент, когда журналист встал с татами и отправился в туалет.

Лысый быстро надел ботинки и поспешил следом за объектом.

Пройдя через зал, он засунул руку под куртку и нащупал рифленую рукоятку «Макарова».

Прямо за бамбуковой перегородкой начинался десятиметровый коридор. В его глубине стоял японец в синей куртке и с сумкой через плечо. Увидев Лысого, тот улыбнулся и пальцем указал ему на дверь.

«Во, дают якудза. На каждом метре страхуют», – про себя подумал Леха Лысенков.

Кивнув японцу, он тихо толкнул дверь и так же тихо закрыл её.

В туалетной комнате было только две кабинки. Одна из них была открыта. Значит, журналист был в соседней.

Достав из-за пояса пистолет, Лёха снял его с предохранителя и, приблизительно определив, где могла быть грудная клетка журналиста, хладнокровно расстрелял всю обойму.

Он слышал, как тяжело упало тело. А короткий хрип и бульканье (по всей видимости, крови), возвестили о том, что объект готов.

Быстро засунув пистолет за пояс, он застегнул куртку и выскочил из туалета. Странно улыбаясь, японец стоял на том же месте.

Выбежав на улицу, он чуть не сбил в дверях американскую подругу журналиста, которая заходила в чайный дом.

Пробежав два квартала, Лысый увидел автомобиль с включенной аварийкой, стоявший на парковочном месте у бордюра.

Запрыгнув на переднее сидение, он узнал человека, сидевшего за рулем. Это был сам Риохиро Акаши. Как сказал сегодня днем переводчик, – правая рука господина Таканиси.

Тойота быстро вырулила со стоянки и, не нарушая правил, стремительно помчалась на юг Саппоро, постоянно сворачивая на второстепенные улицы.

Лысый, немного успокоившись, повернулся к Риохиро.

– Все ништяк, братан. Журналист готов. В сортире остывает…

Японец ничего не ответил, спокойно продолжая вождение.

Лёха заметил, что он был в очень тонких перчатках. Даже левый мизинец, в них выглядел так, как будто был целым.

Проехав еще с десяток кварталов, автомобиль завернул к длинным административным зданиям. Медленно двигаясь вдоль них, Риохиро повернул в узкий проезд и сразу же остановился.

Выключив зажигание, он повернулся к Лысому и, показав рукой на стоящую в проезде автомашину, произнес по-японски:

– Дальше я поеду один. А ты останешься здесь. Навсегда…

Лёха понял по-своему… что, мол, надо сменить машину.

Он повернул голову, пытаясь нащупать ручку фиксации двери. Краем глаза он заметил, как что-то мелькнуло на уровне его виска.

«Ствол!» – это была последняя его мысль, потому что пуля, выпущенная с близкого расстояния, разрушила жизненный орган, которым он мог думать.

Через мгновение тело, столько лет удерживающее его душу, ослабило свою хватку.

Душа, освободившись от этого бремени, поднялась, просочившись сквозь крышу автомобиля, и увидела, а может быть, почувствовала или просто узнала, как японец спокойно вышел из Тойоты и направился к стоящей дальше, в проезде, машине.