5 октября. Покупала продукты, истратила не один фунт.
6 октября. Запечатывала сахар в полиэтиленовых мешочках.
7 октября. Чэй ушел рано, телевидение Саутгемптона и Йоркшира снимает сюжет. В два часа вся компания вместе с Чэем явилась для съемок к нам домой. Снимали до вечера все подряд, включая приготовление обеда и самый обед. Тяжелый день — как ни стараешься вести себя естественно, все равно получается страшная фальшь.
8 октября. Яхта поднята на эллинг (чтобы покрыть необрастающей краской и для прочих работ). Заказала недостающие продукты фирме «Кеш энд Керри».
9 октября. Чэй отвез на яхту кучу снаряжения. Терри Бонд повез на своей машине почти столько же и прихватил меня.
10 октября. Первая партия яиц получена и обработана особым составом для консервации.
11 октября. Большую часть дня провела на яхте. Извлеченная из воды, «Бритиш стил» кажется огромной. Яхта красивая и выглядит очень прочной. Погрузили книги и навигационные пособия.
12 октября. Получена и обработана вторая партия яиц. Отвезли на яхту три машины провианта.
13 октября. Весь день на яхте, помогала с погрузкой. Дико устала.
14 октября. Обработана и упакована третья партия яиц (тридцать дюжин). Энн Ингрем отвезла партию груза для «Бритиш стил». Мало-помалу дом пустеет.
15 октября. «Бритиш стил» снова на воде. Организованный сумбур, торопимся закончить погрузку. Фрэнк Элин трудится без отдыха.
16 октября. Чэй получает в подарок бинокль. Даже не верится, что почти все погружено и еще остается место для самого Чэя! Определена девиация компаса с учетом всего железа на яхте. Окончательная подгонка снастей. Обед в Королевском Южном яхт-клубе. Приятный вечер, даже не ожидала, что смогу так отключиться.
17 октября. В четыре часа — ритуал освящения яхты. Чэй страшно нервничает, его невозможно оторвать от «Бритиш стил». Он не умеет отключаться, трудится даже ночью. Пожалуй, мы с ним оба рады, что наступает день отплытия. Мы не выдержали бы еще несколько дней такого напряжения, гонки и тяжелого труда, как в последние недели. Через двое суток, выйдя из зоны оживленных морских путей, Чэй сможет немножко расслабиться».
Через несколько часов после того как Морин написала эти слова в своем дневнике, я уже выходил из Солента; начался первый этап моего плавания. Это было в воскресенье, 18 октября 1970 года. Вместе с Морин и ближайшими друзьями я ступил на борт «Бритиш стил», пришвартованной к пристани Королевского Южного яхт-клуба на реке Хэмбл. Запустив мотор, мы пошли вниз по реке до линии старта на рейде Саутгемптона. Здесь я простился с Морин и друзьями, они перешли на «Голубой кристалл». Впервые оставшись один, я ждал стартового выстрела; сигнал должен был подать коммодор А. Р. Лайтфут из Южного яхт-клуба. И вот над водой раскатился звук выстрела — я пошел.
Люди спрашивают вас, что вы чувствуете, когда обрезаны последние нити, связывающие вас с домом и семьей, и вы оказываетесь наедине с собой — по меньшей мере на девять — десять месяцев, может быть, на год с лишним, а может быть, и навсегда. Отвечаю откровенно: ничего. В эту минуту вы, как мне кажется, просто не способны что-либо чувствовать. Конечно, в душе благодарность, ведь сбылось на деле то, о чем вы мечтали, к чему стремились, ради чего трудились. Но в то же время вам кажется, что все это не взаправду, что вы продолжаете мечтать. Да и когда тут разобраться в своих ощущениях, даже если бы это в принципе было возможно, — у вас слишком много дел. Вы окружены целой армадой мелких суденышек с репортерами, телевизионщиками, просто болельщиками — все время надо быть начеку, чтобы не столкнуться с кем-нибудь. Люди в таких случаях проявляют подчас известную бесцеремонность. Проводить в путь мореплавателя-одиночку — прекрасная мысль, а репортеры к тому же выполняют свою работу. Но у одиночки позади недели, месяцы напряженнейшего труда, на его плечах — груз тревог и забот, и в довершение ко всему напирать на него со всех сторон просто нечестно. Сразу же после старта я попал в скопление лодок, а какой-то катер врезался в «Бритиш стил», и в надводной части корпуса, на великолепной чистой глади, появилась уродливая вмятина. Я рассвирепел от такого безобразия. И подумал: «Ну вот, еще работа, как будто у меня и без того дел не хватает. При первой возможности надо пройтись краской, не то начнет ржаветь». И еще я подумал: «Слава богу, что яхта стальная. Будь корпус из дерева или стекловолокна, от этого удара мне пришлось бы не сладко».
Читать дальше