Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне

Один из горных хребтов среди этих ворот называется на западе Майли, на востоке Джаир. Майли-Джаир состоит из нескольких уступов неодинаковой высоты и различного характера.

В восточной половине Джаира особенно бесплоден средний, самый низкий уступ; горы превращаются здесь в низкие холмы, усыпанные щебнем, совершенно черным от покрывающего его «загара пустыни».

Здесь нет ни воды, ни жизни, даже ящерицу или жука увидишь редко, и только антилопы прячутся в лабиринте холмов, довольствуясь их скудной растительностью. С утра до вечера солнце жжет щебневые склоны, накаляя черные камни, и на свободе гуляет знойный ветер. Но зато пустынный восточный Джаир богат золотом, которое люди добывали еще во времена независимых ханов Джунгарии (до начала XIX века). Китайцы продолжали разработку. Золотой промысел на этой далекой окраине был свободен; каждый мог им заниматься, отдавая только часть добытого золота в китайскую казну.

Постепенно дикий Джаир оживился; вместо двух-трех рудников, работавших при ханах, возникли десятки их в разных местах. Золотоискатели построили целые поселки возле рудников, в соседних долинах рек Эмиля (Эмеля), Манаса и Хобука возникли фермы китайских земледельцев, которые снабжали рудокопов хлебом. Золоте оживило эту страну, в которой раньше жили только кочевники — казахи и монголы-калмыки. В Джаире есть и россыпное и рудное золото; но золотоносные пески, добытые в россыпи, нужно промывать, чтобы отделить песок и гальку от драгоценного металла, а вода встречается редко. Поэтому разработка россыпей развивалась слабо, и главное свое внимание золотоискатели обратили на жилы.

Каждому давалось право разрабатывать 30–35 метров золотоносной жилы по ее длине, а в глубину — сколько пожелает. Получив участок, золотоискатель огораживал его глинобитным забором, строил на нем из камня и глины фанзу для жилья и тут же во дворе начинал разрабатывать жилу, уходя по ней постепенно все глубже и глубже, пока подземная вода не останавливала его работы в глубине и пока он не встречался со своими соседями справа и слева. Тогда ему приходилось брать новый «отвод» на той же жиле в другом месте по ее длине, или на соседней, или даже в другой местности.

Так постепенно выросли поселки золотоискателей отдельными рядами по жилам Джаира, продольными и поперечными, то гуще, то реже. В этих рядах на одних участках кипела работа, на других уже замирала, а были и такие, где она прекратилась, где ограды и фанзы полуразрушились.

Не все жилы и не на всем протяжении богаты золотом. Тот, кому улыбалось счастье, уходил из Джаира с некоторым состоянием. Другие зарабатывали только на пропитание и уносили разве небольшие излишки. Третьи голодали и, пробившись-некоторое время на своем отводе в надежде на лучшее, наконец, бросали его и брали новый отвод.

Добытый из жилы золотоносный кварц для извлечения рассеянного в нем мелкими крупинками золота приходилось дробить, молоть в мелкий порошок и промывать. Необходимые для этого приспособления были не по средствам отдельному золотоискателю, да ими и не стоило обзаводиться, так как всю руду, добытую за неделю, можно было перемолоть и промыть в полдня.

Поэтому в каждом поселке работали казенные мельницы, на которых руда перемалывалась тяжелыми жерновами и затем промывалась. Рудокоп доставлял на мельницу свою добычу в назначенный день и час. Руда при нем мололась, а заведывавший мельницей китайский чиновник из полученного золота тут же брал натурой известную долю в пользу казны за перемол и в счет платы за отвод, причем неизбежно обсчитывал простоватых рудокопов. Место надзирателя на руднике считалось очень выгодным и покупалось, как и другие должности в Китае, за хорошие деньги и на короткий срок.

В таком поселке, одном из трех, расположенных в долине Чий Чу, у подножия гор Кату жили наши знакомцы — Лю Пи со своим компаньоном Мафу и мальчиками-рудоносами Хуном и Пао. Поселок тянулся тремя рядами двориков по трем несколько расходившимся жилам больше чем на 600 метров наискось через долину, всхолмленную плоскими пригорками.

Рудокопы скота не держали: его нечем было кормить в этой пустыне с совершенно голой почвой, на которой лишь кое-где торчали кустики. Для ослов, вертевших жернова на казенной мельнице, фураж привозили издалека.

Не было в поселке ни женщин, ни маленьких детей. Рудокопы в большинстве своем являлись голытьбой, пришедшей издалека. Их привлекали слухи о богатом золоте Джаира. У многих и на родине не было семьи. Другие же приходили сюда на известное время года из более близких мест, расположенных у подножия Тянь-шаня, — из округов Шихо, Манас, Урумчи, Гучен (Гучэн) — в поисках дополнительного заработка; их семьи оставались дома на родном поле, у могил предков.