Жюль Верн - Великолепная Ориноко

Ранним утром путешественники снова отправились в путь. Ширина реки здесь не превышала пятнадцати — двадцати метров. Лодки преодолели еще несколько порогов; воды кое-где было так мало, что их пришлось тащить волоком, и они оставляли в песке глубокий след.

Наконец вечером Парчаль и Вальдес причалили к правому берегу. На противоположном берегу темнела остроконечная гора. Это был пик Монуар, названный так французским путешественником в честь генерального секретаря Парижского Географического общества.

И пассажиры и матросы так устали за день, что даже забыли об осторожности и мечтали только об отдыхе. После ужина все тотчас же погрузились в глубокий сон. К счастью, ни бродячие индейцы, ни кива Альфаниса не потревожили покой путешественников. Но утром, взглянув на реку, они пришли в отчаяние. За ночь уровень воды понизился на пятьдесят сантиметров. Пироги были на мели, а по дну Ориноко лишь кое-где струились желтоватые ручейки. А значит, плавание можно будет возобновить лишь по окончании сухого сезона.

Собравшись на носу своих пирог, матросы обнаружили, что не хватает одного члена экипажа.

Хоррес исчез, и на сей раз окончательно.

Возвышающийся на полторы тысячи метров над уровнем моря пик Монуар кажется несокрушимым контрфорсом, подпирающим уходящую далеко на юго-восток огромную горную цепь. А в восьмидесяти километрах от него виднеется еще одна вершина, обозначенная на картах господина Шафанжона как пик Фердинанда Лессепса [126].

Здесь начинается гористая часть Венесуэлы, здесь находятся ее самые высокие горные цепи. То возвышаясь огромными куполами, то перекрещиваясь узкими соединительными гребнями, они производят величественное и грандиозное впечатление. Там, в Серра-Париме рождается Ориноко. Там поднимается окутанная облаками «Красная гора», щедрая мать ручьев, как говорят индейские предания, Рорайма, возвышающаяся словно гигантский пограничный столб между тремя государствами.

Если бы уровень воды в реке сохранялся на прежнем уровне, то наши путешественники смогли бы добраться на пирогах до самой Серра-Паримы. Но, к сожалению, пришлось отказаться от этого способа передвижения. Конечно, можно было бы воспользоваться куриарами. Однако в этих маленьких лодках помещаются только два человека. А как обойтись без помощи матросов и куда девать багаж?

В это утро Жак Эллок, Жермен Патерн, Жан, к которому буквально на глазах возвращались силы, сержант Марсьяль, Вальдес и Парчаль собрались на совет, «палабра» [127], как говорят североамериканские индейцы. От решений, принятых на этом совете, будет зависеть продолжительность, а возможно, и успех всего путешествия.

Шесть человек расположились на опушке леса, напротив вздымавшегося на противоположном берегу пика Монуар. Внизу, на каменисто-песчаном дне устья Рио-Торрида безжизненно замерли пироги. Погода стояла прекрасная, дул свежий ветер, яркие солнечные лучи заливали вершину пика Монуар и широкой полосой скользили по его лесистому склону.

Матросы готовили себе еду на носу пирог, и легкий дым султаном поднимался вверх, а затем вытягивался к югу.

Ни на берегу, ни выше по течению не было ни индейцев, ни их хижин, хотя обычно в это время года здесь всегда появляются люди. Рассеянные по обширным территориям племена ведут кочевой образ жизни. Торговцы из Сан-Фернандо, конечно, никогда не заходят так далеко вверх по течению. Да и с кем бы они могли здесь торговать? За давно покинутой Эсмеральдой жилища встречаются крайне редко. А потому и пироги нечасто появляются выше устья Касикьяре.

Первым заговорил Жак Эллок.

— Вы когда-нибудь поднимались к истокам Ориноко, Вальдес? — спросил он.

— Никогда, — ответил, капитан «Гальинеты».

— А вы, Парчаль?

— Тоже нет, — ответил капитан «Мориче».

— И никто из ваших матросов не знает течения реки выше пика Монуар?

— Никто, — ответили Вальдес и Парчаль.

— Никто... кроме, может быть, Хорреса, — заметил Жермен Патерн, — но этот испанец сбежал, и я сильно подозреваю, что ему уже доводилось бывать в этих краях, хотя он это и отрицал...

— Куда мог он отправиться? — спросил сержант Марсьяль.

— Вероятно, туда, где его ждут, — ответил Жак Эллок.

— Ждут?

— Да, сержант, и должен вам сказать, что с некоторых пор его поведение стало мне казаться подозрительным.

— Мне тоже, — согласился Вальдес. — После того как он исчез на всю ночь на Рио-Мавака. На вопрос, где он был, Хоррес дал мне весьма невразумительный ответ.