Жюль Верн: Треволнения одного китайца в Китае

На стенах, обитых шелком, висели широкие зеркала. Вентилятор на потолке мерно разгонял знойный воздух.

Стол представлял собой большой четырехугольник, покрытый черным лаком. Вокруг стояли кресла, отделанные мрамором, гораздо более удобные, чем современная европейская мебель, обитая тканью. Скатерти не было. На блестящей поверхности восхитительно отражалась серебряная и фарфоровая посуда. Вместо салфеток гостям предложили бумажные, с красивым орнаментом квадратики.

Собравшимся прислуживали молодые, приветливые девушки. Их черные волосы украшали лилии и хризантемы, на запястьях блестели золотые браслеты, отделанные нефритом. [2] Нефрит (от греч. нефрос — почки) — в древности верили, что нефрит излечивает от болезни почек, минерал очень разнообразных цветов — молочно-белый, желтый, зеленый, темно-красный. Высоко ценится в Китае как символ совершенства и чистоты. Улыбаясь, они одной рукой меняли блюда, а другой грациозно помахивали широким веером, разгоняя идущий с потолка теплый воздух.

Меню было составлено безупречно и представлено ста пятьюдесятью блюдами. Во всем чувствовалась опытная и умелая рука.

Для начала гостям предложили вкуснейшие пирожные, икру, жареных кузнечиков, сушеные фрукты и устрицы. Их сменили сваренные в мешочек утиные, голубиные и чибисовые яйца, хитроумно приготовленные ласточкины гнезда, особое мясное рагу «женьшень», осетровые жабры, китовые нервные волокна в сладком соусе, речные головастики, воробьиные зобики и бараньи глаза, нашпигованные небольшими кусочками чеснока, пельмени, приготовленные на молоке из абрикосовых косточек, сочные бамбуковые побеги и другое. Завершали пиршество, длившееся уже более трех часов, ананасы из Сингапура, поджаренные и подсахаренные земляные орехи, соленый миндаль, чудесные плоды манго, «драконов глаз» [3] «Драконов глаз» ( кит. Лун-янь) — китайский орешник, вечнозеленое дерево, достигает большой высоты, желто-белого цвета. Плод покрыт скорлупой. Ядро белое, очень сладкое. Дерево растет в провинциях Гуандун и Фуузянь. и личжи, [4] Личжи — один из наиболее популярных фруктов Южного Китая. Растение — полутропическое. Плоды едят свежими, высушенными, консервированными. водяные орехи, маринованные мандарины из Кантона. Не были, разумеется, забыты напитки, среди которых выделялись шампанское и шаосинское [5] Шаосинское — превосходное рисовое вино, изготовляемое в городе Шаосине. вино. На десерт наши герои с удовольствием попробовали рис, ловко управляясь маленькими палочками.

Наконец наступил момент, когда девушки предложили разомлевшим мужчинам влажные салфетки вытереть вспотевшие лица.

Затем почтенные господа встали со своих кресел и церемонно перешли к другому столу. Здесь им подали по маленькой чашечке с крышкой, украшенной изображением Бодхидхармы, знаменитого буддийского монаха, стоящего на плоту. [6] Бодхидхарма («Голубоглазый брамин»; ум. 528-й или 535 г.) — последний Западный и первый Восточный патриарх (глава) буддийской церкви. В 520 (526) году по морю прибыл из Индии в Кантон. Приглашенный императором У-ди династии Лян в Нанкин, оскорбил этого набожного государя, сказав ему, что подлинные заслуги не в делах, но в чистоте и мудрости в соответствующем сочетании. Вынужденный бежать в Лоян, Бодхидхарма переправился через вздувшуюся р. Янцзыцзян, как гласит легенда, на стволе бамбука или тростника. В Лояне в монастыре Шаолиньсы (на горе Суншань) девять лет просидел, глядя в стену, погруженный в самосозерцание. Согласно легенде, из век, которые Бодхидхарма отрезал себе, вырос первый чайный куст. Получив по щепотке чая, каждый засыпал его в горячую воду и, слегка настояв, спокойно, с наслаждением начал потягивать божественный напиток. Европейцу не хватило бы слов, чтобы по достоинству оценить его вкус.

Облаченные в легкие сорочки с вышитыми манишками, [7] Манишка — бельевой нагрудник под жилет. длинные халаты с пуговицами на боку, широкие шелковые штаны, поддерживаемые на талии поясом с кисточками, в мягких желтых тапочках без задников наши герои явно принадлежали к хорошему обществу. Судя по всему, обед из ласточкиных гнезд и акульих плавников не являлся для них чем-то необычным.

Гости уже собрались покинуть стол, когда услышали заявление, безмерно всех удивившее. Лишь сейчас они поняли, зачем были приглашены. Допив свой чай и устремив взгляд в пустоту, самый молчаливый из собравшихся произнес: