Жюль Верн: Клодиус Бомбарнак

Тевтонская бомба описывает параболу и врывается в соседнее купе через дверь, вовремя открытую каким-то любезным пассажиром.

В ту же секунду поезд вздрагивает, трогается с места и постепенно набирает скорость…

Путешествие началось.

Должен вам сказать, что отбыли мы с трехминутным опозданием. Репортер, не признающий точности, подобен геометру, пренебрегающему в своих вычислениях десятой долей величины. Три минуты опоздания и помогли энергичному немцу стать нашим попутчиком. Я чувствую, что он даст хороший материал для моих путевых заметок.

В мае под этими широтами в шесть часов вечера еще совсем светло. Я достаю справочник и сверяюсь с приложенной к нему картой, которая позволяет проследить, станция за станцией, весь маршрут от Тифлиса до Баку. Не знать, в каком направлении движется поезд и когда локомотив поворачивает на северо— или на юго-восток, было бы для меня невыносимым, тем более, что скоро наступит ночь, а глаза мои не приспособлены к темноте, как у домашних кошек, филинов и сов.

Из моего путеводителя я прежде всего узнаю, что рельсовая дорога почти параллельна гужевой, соединяющей Тифлис с Каспийским морем. Обе они проходят через Навтлуг, Пойли, Акстафа, Долляр, Елизаветполь, [9] Ныне Кировабад, Азербайджан. Кюрдамир, Аляты, Баку и пересекают долину Куры. Железной дороге ни в коем случае не следует уклоняться в сторону. По возможности она должна идти по прямой линии. Закавказская дорога полностью отвечает этим требованиям.

Среди перечисленных станций мое внимание привлекает одна — Елизаветполь. До получения депеши от «XX века» я предполагал провести там целую неделю. Такие соблазнительные описания — и только пятиминутная остановка между двумя и тремя часами ночи! Вместо сверкающего под солнечными лучами городского пейзажа увидеть лишь неясные очертания, едва различимые при бледном свете луны!

Отложив в сторону справочник, я начинаю разглядывать своих попутчиков. Нас четверо, и мы, естественно, занимаем все четыре угла нашего купе. Я занял место у окна, по направлению движения поезда.

В разных углах, друг против друга дремлют двое пассажиров. Едва войдя в вагон, они надвинули на глаза шапки и завернулись в одеяла. Насколько я мог догадаться — это грузины и, по-видимому, из породы тех счастливых путешественников, которые способны спать всю дорогу и проснуться лишь по прибытии на место. Из таких людей ничего не вытянешь, для них вагон — не средство передвижения, а просто постель.

Напротив меня — мужчина лет тридцати двух — тридцати пяти, совсем иного типа. В нем нет ничего восточного: рыжая бородка, очень живой взгляд, нос как у гончей, рот, готовый заговорить в любую минуту, руки — обменяться с кем угодно дружеским рукопожатием; это человек высокий, стройный, широкоплечий, с могучим торсом. Уже по одному тому, как он расположился, поставил саквояж и расстегнул клетчатую шотландскую куртку, я узнал англосаксонского «travellera», [10] Путешественника (англ). привыкшего к продолжительным путешествиям и проводящего больше времени в поезде или в каюте парохода, нежели в своем собственном комфортабельном «home», [11] Доме (англ). если предположить, что таковой у него имеется. Должно быть, он разъезжает по торговым делам. Я с любопытством наблюдаю, как он выставляет напоказ целую витрину драгоценностей: перстни на пальцах, булавку в галстуке, запонки с искусно вделанными в них фотографическими видами городов, часовую цепь на жилете с бряцающими на ней брелоками. Хотя у него нет ни серег в ушах, ни кольца в носу, я не удивлюсь, если он окажется американцем, больше того, настоящим янки.

Вот мне и не придется сидеть сложа руки. Разве не долг репортера, которому необходимо получить очередное интервью, прежде всего разузнать, кто его попутчики, откуда и куда они едут? Итак, начну с моего соседа по купе. Полагаю, что это будет совсем не трудно. Он не собирается ни спать, ни заниматься созерцанием ландшафта, освещенного лучами заходящего солнца. Если я не ошибаюсь, он настолько же расположен мне отвечать, как я задавать ему вопросы, и наоборот.

Я готов уже приняться за дело… Но тут меня останавливает опасение. А что если этот американец — могу держать пари, что он американец, — окажется репортером, посланным каким-нибудь «World» или «New York Herald» [12] «Мир», «Нью-йоркский вестник» — американские газеты. по пути следования Трансазиатского поезда? Это привело бы меня в ярость. Не хватало мне только соперника!